Читаем Газета Завтра 480 (5 2003) полностью

Газета Завтра 480 (5 2003)

Вспоминая вконец "доставших" его Дубова и Нерадова, Алексей с ней соглашался, мысленно повторяя фразу: "Эх вы, господа офицеры..." Встречались такие и на прежних местах службы, не только в "Арбатском" округе. Правда, те действовали не так грубо и прямолинейно, а более хитро, более изощренно. Взять того же майора Гуляйко. В "горячие" точки он не отказывался ехать, порой даже наоборот — сам просился отправить его. Побывав несколько дней в зоне конфликта, он возвращался эдаким ветераном, рубахой-парнем: "Да мы... Да я... Да там..." Настоящей войны он, конечно, и не нюхал. Зато тщательно копил все справки, свидетельствовавшие о том, что он побывал в той или иной "горячей" точке. На основании этих бумаг он хотел иметь статус участника боевых действий, а соответственно, различные льготы и дополнительную выслугу. Получив одну награду, он втайне от своего прямого начальника хотел получить и другую. Не удалось.

Командировки в "горячие" точки приносили и иные выгоды майору Гуляйко. Из Чечни он привез старинный кинжал и "толкнул" его за пятьсот "баксов". Степанов об этом узнал, как обычно и бывает в подобных случаях, последним.

"Рыночные" офицеры теперь встречаются везде и на всех уровнях. Степанов мог бы вспомнить проворовавшегося командира полка, за какие-то "особые" заслуги ставшего генералом, начальником управления. Он не имел ни одной боевой награды, ни дня не участвовал в боевых действиях. И тем не менее, предпочтение при назначении на генеральскую должность отдали ему, а не заслуженному полковнику, воевавшему в Афганистане и на первой чеченской, Герою Российской Федерации. Несправедливо обойденный полковник уволился в запас и возглавил администрацию одного из районов большого города областного значения. А новоиспеченный генерал, собираясь на сборы в Москву, тут же поехал в одно из хозрасчетных учреждений округа и без обиняков, прямо потребовал определенную сумму денег на "представительские" расходы.

"Рыночные" отношения укореняются и в курсантской среде. В военных вузах за деньги некоторые из них откупаются от нарядов, уборки территории, покупают курсовые и дипломные работы... Будущим офицерам есть с кого брать пример не только в обществе, но уже и в армии. Многие из них, выросшие в военных гарнизонах, сами стали свидетелями того неровного, извилистого и угловатого излома, который поделил офицеров на честных служак и на рвачей.

Кто-то продает имущество, кто-то торгует должностями, квартирами, иные — государственными и военными секретами. И самое интересное — осудить предателя не так-то просто. Тут же на его защиту выставляется непробиваемый щит всякими доморощенными правозащитниками, фондами гласности, поддерживаемыми мощными подпорками Запада, и дело тянется годами. А если задуматься, то все предельно просто: офицер, передающий сведения средствам массовой информации государства, с которым до сих пор еще не заключен мирный договор, должен быть немедленно лишен своих погон. Дело юристов решать: подсуден он или нет. Но суд офицерской чести должен говорить свое слово в таких случаях первым.

В Чечне в 1995-м родилась песня "Не за копейки и рубли идем мы по земле Чечни..." Да, не за копейки и рубли гибли и до сих пор гибнут наши солдаты и офицеры в зонах вооруженные конфликтов. Так почему же тогда другие готовы за деньги на что угодно?!.

"Вот и упрекают нас потом из-за таких, говоря обидные слова: "Эх вы, господа офицеры..." — продолжал размышлять Степанов.

Капитан Нерадов появился на службе аккурат на десятый день. Ему было сказано просто и откровенно: "Или сейчас мы тебя... Или ты сам... Выбирай". "Понял, — сообразил капитан, что начисто исчерпал уже отпущенный ему лимит терпения, — лучше я сам..." И на следующий день принес отношение из другого ведомства. Быстренько подыскал себе место в другой силовой структуре.

Проявил активную деятельность и подполковник Дубов. Он тоже заявил, что вот-вот предоставит бумагу о своем переводе на новое место службы. Разумеется, тоже в другое силовое ведомство.

Степанову было жалко тех людей, которым предстоит служить с этими офицерами. Но не все от него зависело. В известной фразе "казнить нельзя помиловать" запятая вообще оказалась лишней. Да и в самой фразе не было и не могло быть альтернативы. Оставались лишь два слова: "казнить нельзя" — и точка.

Степанов подумал о том, что когда уйдут эти подчиненные, он возьмет бутылку водки, нальет полный, до краев стакан, выпьет его и мысленно скажет: "Прощай, новая "дегенерация" офицеров!"

Жаль только, что она будет постоянно генерировать себе подобных. В этом будет виноват и сам Степанов. Не зря ведь сказала тогда старушка в магазине: "Эх вы, господа офицеры!.."