Газета Завтра 491 (16 2003)

— А кто-нибудь из представителей "педофильного лобби" открыто выступает против вашего удара по растлителям?

— Меня давно удивляет позиция заместителя председателя фракции СПС Александра Баранникова. Например, с трибуны парламентских слушаний он заявил: порнография является особым видом информации. Поэтому, мол, ее запрет противоречит Конституции, которая гарантирует гражданам право свободно производить и распространять информацию. Поэтому порнографию, призывал он, нужно быстрее легализовать.

Вообще этот депутат на всех этапах продвижения нашего закона выступает категорическим противником повышения порога половой неприкосновенности несовершеннолетних. Вот и недавно на согласительной комиссии он опять отстаивал 14-летний возраст. К чести членов комиссии, где представлены все фракции и группы, они поддержали нашу редакцию. Можно смеяться, можно плакать, но в Государственной думе речь сегодня именно о том, с 14-ти или 16-ти лет можно безнаказанно совращать девочку или мальчика. Хотя все равно они остаются детьми, нуждающимися в нашей защите. О том, чтобы, как требуют документы ООН, оградить их 18-летним барьером, мы даже и не мечтаем. Очень уж сильное в Думе и за ее стенами представительство международного секс-туризма, занимающегося обслуживанием педофилов.

— Так есть ли вообще перспективы принятия закона?

— Это вам скажет только президент — за ним последнее слово. Пока же могу сказать: после парламентских слушаний и первого чтения наш комитет получил свыше 60 тысяч одобрительных откликов со всей России. Мне думается, если бы последовал звонок из Кремля, закон можно было принять и в ноябре, и в марте, и в апреле. Но затяжка свидетельствует об одном: "голубое лобби" есть не только в Думе, но и стоящих над ней высших эшелонах власти.

Беседовал Александр ГОЛОВЕНКО

ФИЛЬТРОПУНКТ

22 апреля 2003 0

17(492)

Date: 23-04-2003

Author: Александр Иванов

ФИЛЬТРОПУНКТ(Чеченский репортаж)

В наш Воронежский ГУИН первые разнарядки пришли еще в декабре 1994 года. Тогда только планировались боевые действия в Чечне. Для поддержания порядка в мятежной республике требовалось выделить восемь человек. Назначили шестерых, у которых были на тот момент взыскания. Еще два офицера изъявили собственное желание. На этих двоих смотрели, как на идиотов. На том и успокоились.

Но потом, неожиданно, у меня дома зазвонил телефон: "Прощайся с домашними, готовь вещи, и завтра убываешь в Чеченскую республику для оказания помощи в организации охраны правопорядка". В итоге отправили совсем не тех, о которых сначала шла речь. Командир объяснил, что ситуация в республике нешуточная, поэтому отправили самых опытных

Все иллюзии про мирную поездку развеял еще наш зам. по тылу. Он нагрузил нас каждого больше своего собственного веса. Целый арсенал оружия, гора боеприпасов, броники, шлемы-полусферы, обмундирование и очень много консервов. Потом еще не раз мы поминали самыми добрыми словами службу тыла ГУИН. Снабжали нас хорошо и своевременно. На автобусе мы доехали до аэродрома. Со всем скарбом пройти триста метров до самолета - целый экзамен по физо. Самолет, не знаю, какая модель, с винтами. Полетели в Минводы. Летели среди чистого неба. Завидели впереди два черных утеса. Между ними, как через ворота, и пошел на снижение наш борт. На аэродроме все рулежки, все поле вокруг забито солдатами и офицерами с вещмешками, сумками-баулами, оружием и ящиками с боеприпасами - они сидели строем на корточках, ждали бортов на Ханкалу или Северный.

От Моздока нас отвезли на грузовике совсем недалеко - до станции Луховская. Рядом база наших штурмовиков. Эта база и не давала нам спать. Круглые сутки штурмовики садились, взлетали, разгоняли турбины, самый жуткий вой турбин исходил из ангара, где техники проверяли снятые с самолетов движки.

Наша задача - обеспечить работу фильтрационного пункта. Пункт предстал перед нами в виде трех железнодорожных вагонов, отогнанных по одноколейке в тупик. Задержанных было совсем немного, вагоны были полупусты. Весь абсурд ситуации был в том, что порядок в вагонах поддерживали штатные гражданские проводницы. Они топили печки, протирали коридор, меняли белье. Как будто мы все это время ехали куда-то далеко в обычном поезде. Хотя, само собой, окна были в решетках, все охранялось нашим спецназом. Там я познакомился с нашей проводницей Валей. Мне показалось, что она казачка - черные соболиные брови, красивое лицо, особенный кубанский говор.