Газета Завтра 496 (21 2003)

Американские евреи и их израильские помощники хотят обратить вас для того, чтобы через вас влиять на происходящее в России. Они хотят превратить вас в пятую колонну израильско-американского империализма, сулят вам место в рядах избранных. Это большой соблазн, но его можно и нужно отвергнуть.

Ленинградский фантаст Вячеслав Рыбаков написал удивительный рассказ о мальчике-инопланетянине, который был послан на Землю, чтобы подготовить вторжение. Его инопланетный народ собирался превратить землян в рабов, в биофабрики, в пищу. Но мальчик стал на сторону землян, предпочел остаться в рабочем общежитии и сорвать вторжение. Этот рассказ, конечно, касается не только евреев: все, кого хотят задействовать глобалисты, сионисты, империалисты, стоят перед выбором. Но "евреев" он касается особо, потому что "еврейский народ" традиционно играл роль компрадоров, сторонников центральной власти и противников местных порядков.

Моя милая вильнюсская кузина Рената когда-то сказала мне о дилемме литовских евреев: быть на периферии русской культуры или в центре литовской. Она выбрала литовскую культуру, не порывая с русским языком и литературой. Сегодня в мире возникла новая, американская империя, и велик соблазн стать ее служителями. Но это — гибельный путь. Народы Европы и России не покорятся и не простят коллаборационистам.

Не верю я и в возможность создания особой автономной еврейско-русской культурной среды. Слишком сильно влияние Израиля и мощной американской еврейской общины, располагающей миллиардами и заинтересованной в своих агентах влияния в России и повсюду. Но еще важнее внутренняя причина — мы перестали быть евреями. Основа еврейства — это пропасть между евреем и гоем. Традиционный еврей воспитывался в духе ненависти к нееврею, о чем писал и Спиноза, и другие вырвавшиеся из еврейства "отступники". Еврею запрещалось делать подарки гою, есть с ним за одним столом, запрещалось даже спасать гибнущего гоя. Запрещалось — еврейским законом. Наши деды ушли из этого мира, и нам туда возвращаться не с руки.

Несколько лет назад американские евреи судорожно искали евреев в Китае — там им было не на кого опереться. В ходе поисков они нашли город на Западе Китая, где в XVIII веке была еврейская община. Сохранились и потомки китайских евреев. Но на все призывы американских и израильских эмиссаров те отвечали: "Наши деды были евреями". "Как же, — горячились эмиссары, — значит, и вы евреи". "Нет, — отвечали те, — мы китайцы".

Нечто похожее произошло и в России, хотя мы не всегда отдаем себе в этом отчет. Русские евреи в Израиле по-прежнему едят гречневую кашу, пьют водку, поют русские песни, а по воскресеньям украдкой ходят в православную церковь. И даже ярые еврейские ура-патриоты из Хеврона имитируют Баркашова и читают "Лимонку". Пора признать: русские победили, им удалось ассимилировать русских евреев.

УБИЛИ ДЕДА

Андрей Венгеров

27 мая 2003 0

22(497)

Date: 27-05-2003

Author: Андрей Венгеров

УБИЛИ ДЕДА

Года три назад я жил на даче в этом подмосковном селе. Василий Игнатьевич, восьмидесятилетний ветеран, всегда, помнится, сидел на лавочке у калитки в свой дом. Сзади штакетник был обтянут клеенкой, чтобы не дуло. На ногах — валенки с галошами. Сидит и глядит единственным живым глазом в лупу с ручкой, как в монокль. Никакие очки ему уже не помогали. А вот лупа с немыслимо вогнутым стеклом давала возможность рассматривать прохожих. И он, словно какой-то натуралист, всех нас, будто козявок, как бы изучал через эту лупу.

Я только раскланивался с ним, зная, что он совершенно глух. Но иногда присаживался по его просьбе и выслушивал сбивчивые рассказы из его жизни — про войну в основном.

И вот на днях опять привернул я в это село под названием Светлое, чуть в стороне от Рязанки. Прошелся по улице до лавочки возле дома Василия Игнатьевича. Лавочка есть. Клеенка еще кое-как держится на гвоздиках. А деда нет. Хотя самая погода для него. Полдень. Тепло.

И дом видно, что заперт.

Недалеко на повороте дороги сидела на ящике женщина, торговала квашеной капустой, солеными огурцами — остатками из погреба, неликвидом. Подошел к ней, спросил, где дед с лупой.

Она стала морщиться и корчиться словно от изжоги. Так не хотелось ей говорить на эту тему! Разбередил я что-то нехорошее.

— Ой, да убили его.

— Этого божьего одуванчика? За что? Кто?

— Ой, да не знаю как и сказать. Родной внук. За землю.