Газета Завтра 498 (23 2003)

П.К. Я думаю, что существует неназванный пока ещё закон, по которому люди с определенным мировоззрением, с определенными интересами вытесняются из разных компаний навстречу друг другу. Где-то человек не приживается и идёт подспудное вытеснение его. Постепенно таким образом вытесненные из других кружков, эти люди друг друга неизбежно находят. Мы действительно объединились еще до издательства "Амфора". Нас уже давно называют не иначе как "петербургские фундаменталисты". Это мы с Сашей Секацким, Сергей Носов, выступают вместе с нами часто Наль Подольский и Владимир Рекшан, Илья Стогов тоже близок нам, но он такой индивидуалист. Впрочем, это нормально: человек свой выбор делает всегда сам. Он то выступает вместе с нами, то делает свои индивидуальные ходы. Сергей Коровин тоже очень близок нам по взглядам и осмыслению литературы. У нас был свой манифест. Было "Открытое письмо Путину". Текст для автора — это инструмент влияния на действительность. А высшая форма искусства — творить вокруг себя ту реальность, которая тебе угодна. Если она такая не творится, то ей же хуже. По крайней мере — стремление это постоянно делать должно в литературе присутствовать. У текста должна быть сверхзадача. И сверхзадача писателя — сделать действительность такой, которая тебе угодна.

В.Б. Прекрасная сверхзадача. Готов присоединиться к вам. После всей этой игры. пародийности и развлекаловки вы вновь призываете писателей реально и серьезно влиять на действительность. Делаете писателей творцами и созидателями. Людьми , с которыми необходимо считаться в обществе. Вы на самом деле настоящие питерские фундаменталисты. Честь вам и хвала за это. Это истинно имперская задача. У кого вы учились? Кому поклонялись в юности? Кого из классиков больше всего цените? Кому даже подражали?

П.К. Сейчас навряд ли следы такого влияния будут заметны. Я их тщательно уничтожал. Просто не допускал до печати такие работы. Стараюсь строго подходить к себе и своим работам. Безусловно, ценю русский девятнадцатый век. Был увлечен как Достоевским, так и Лесковым. Николай Васильевич Гоголь — безусловно. Из зарубежных Уильям Фолкнер на меня сильное впечатление произвел. Привлекали латиноамериканцы, тогда это было открытие в мировой прозе. Сейчас уже чувствуешь немножечко не тот градус у них, но в своё время они действительно, думаю, всех писателей молодых в России шибанули по голове. Борхес, Маркес, Льоса, Кортасар… Примерно такой ряд. Меня часто критики сравнивали с Милорадом Павичем, проводили параллели. Что удивительно: я, когда писал "Укус ангела", Павича еще даже не читал. И был очень удивлен такими сравнениями, хотя, наверное, общая атмосфера просматривается.

В.Б. Есть ведь и общность судеб. Одно время, одни эстетические пристрастия.

П.К. Писатели могут ловить общие сигналы из атмосферы. Всё это существует вокруг нас, не возникает в книгах из пустоты. Жизнь определяет литературу. Затем уже литература пробует определять жизнь.

Я был уверен, что номинированная мною книга Эдуарда Лимонова "В плену у мертвецов" обязательно попадёт в список лучших. Во-первых, это на самом деле достойная книга: и по своему художественному уровню, и по степени влияния на читателя. А уж по своей популярности она, конечно же, превосходила большинство представленных на премию произведений. Она и без премии стала национальным бестселлером. Во-вторых, должна же была сработать писательская солидарность: суд выносит Лимонову приговор — четыре года тюрьмы, а писатели дают ему самую уважаемую литературную премию. Это не политика, это и был бы триумф литературы. В-третьих, самой премии такое награждение создало бы наивысшую популярность. О ней бы всерьез заговорили от Парижа до Рио-де-Жанейро, от Москвы до самых до окраин. Такая премия нужна была прежде всего не Эдуарду Лимонову, а самому "Национальному бестселлеру". Эдуард пишет мне в недавнем письме из тюрьмы: "Володя, о "Национальном бестселлере" не беспокойся.. Бог с ними! Какие мне теперь премии нужны? Мне наше государство дало Священную Премию тюрьмы и гонений. Выше любого Нобеля…" Думаю, что такое вручение премии, как это ни парадоксально, устроило бы и наши высшие власти, вплоть до президента Путина. Мол, вот у нас какая демократия. Суд выносит приговор, писатель сидит в тюрьме, а ему вручается литературная премия. Всё по закону, все права человека соблюдены…