Газета Завтра 499 (24 2003)

Я же тогда много писал по криминальной теме, и потрясенные всем этим хорошевские законники меня зовут: "Не можешь как-нибудь на это возразить?" И я печатно выступил против лживых коллег, готовых обслужить за деньги хоть кого — кстати, ни один из них в ответ не пикнул даже. И рассказал, по материалам дела, как молодой ученый, он же мастер бокса, лишал своих немолодых уж жертв жилья. Работал он до посадки заместителем начальника отдела в администрации президента России — при этом слово ходатайство писал так: "ходатальство". Внутри этих "ходатальств" запятых не ставил и даже имя свое изобразить путем не мог, карябая "от Игоря Лонидовича". А у жены "ходаталя", бывшей сотрудницы прокуратуры и суда, изъяли целую кипу краденых служебных бланков с печатями, что тоже была в деле...

Там же имелась и такая характеристика Трунова за подписью ректора Московского заочного института пищевой промышленности: "Аспирант, блестяще защитивший кандидатскую диссертацию на актуальную тему... Ученый, имеющий длинный список научных трудов и подающий большие надежды в области экономики страны..." От этой, судя по всему, бумаги и плясал в печати и эфире весь труновский легион.

Как я узнал, Трунов действительно окончил в 1991 году тот институт, а через пару лет защитился на тему "Резервы использования производственных мощностей в сахарной промышленности". Нашел я в институтской библиотеке и соответствующий автореферат такого содержания: "Определяющими причинами неритмичности свекольно-сахарного производства являются простои оборудования... Предлагается: остановка сахарных заводов по окончании производственного сезона в строгом соответствии с установленным порядком..." Институтские специалисты так откомментировали это: "Чушь. Такое напишет любой шестиклассник, дай ему пару отраслевых сводок".

Не поленился я, поставив на уши всю Ленинку, отыскать и "длинный список научных трудов" Трунова, фамилии которого там не было ни в одном каталоге. Трудов всех, опубликованных в отраслевой брошюре, оказалось три, общим объемом около десяти страниц. И в них — примерно слово в слово то же самое: "Осуществление действенных мер по упорядочению сети свеклоприемных пунктов позволит обеспечить более ритмичную работу..." Но смею думать, что и эти труды крупный камерный ученый не писал своей рукой — которая в ту пору была занята по написанию указанных "ходатальств"...

В конце концов по бывшим в деле трупам ничего установить не удалось, и Хорошевский суд приговорил Трунова на 6 лет лишь за доказанные эпизоды по мошенничеству. Но вся мощная и весьма, могу предположить, дорогостоящая отмазная пресс-волна сыграла свою роль: Мосгорсуд отменил приговор — с мотивировкой удивительной. Дескать, судья неправомочно зачитал показания свидетеля, который должен был давать их сам. Но тот свидетель был уже давно убит — и сам явиться в суд никак не мог...

И тут хорошевские законники дали первую во всей этой плачевной для них эпопее слабину. Не отважась ни судиться против опорочивших их заказных лжецов, ни спорить с высшей инстанцией, они решили просто, тихо смолчав в тряпочку, провести назначенный им пересуд. Чтобы и волки как бы были сыты — и овцы по формальным основаниям защищены. Новый приговор просто отмел часть ранее доказанного и сократил срок наказания Трунову до 4-х лет.

Выходит он на волю — и сразу начинает действовать очень активно, не в пример пассивным судьям. Которые мне говорили, что попасть на прием к председателю Верховного суда даже для них нелегко, ждать надо месяцы — Трунов же попадает туда в считанные дни. И затем Верховный суд, к изумлению Хорошевского, отменяет и последний приговор — по так называемым нереабилитирующим основаниям. То есть при тех же процедурных ссылках пишется: все решения отменить за недоказанностью, дело производством прекратить.

Трунов вчиняет мне тот сумасшедший иск, прокуратуре — иск за незаконное содержание под стражей, а по судье Кулькову добивается служебного расследования на предмет отстранения от должности.

Моя безумно затяжная тяжба, запущенная пробивной четой Труновых, еще когда сам истец был в камере, то останавливалась, то возобновлялась, переносилась из одного московского суда в другой. Но самым большим потрясением для меня стало то, что родной Хорошевский суд, куда она в конце концов попала, меня и осудил за публикацию в его же, Хорошевского суда, защиту! Родную Хорошевскую прокуратуру тот же суд опустил на выплату Трунову компенсации за отсидку. И высекши таким путем самих себя, родные правоохранители, силовой хребет страны, расписались окончательно в капитуляции перед какой-то, якобы самим Рушайло защищенной — а на самом деле просто шибко бойкой парой. Но я, не стерпев такого безобразия, обжаловал свой приговор, и для меня все зашло на второй круг — который легко может растянуться еще лет на шесть...