Газета Завтра 5 (1262 2018)

Автор любит коварно заманить наивного зазевавшегося читателя туманными намёками и таинственными образами: «Это были странные коридоры — длинные и исковерканные, по которым они иногда неслись вверх тормашками, а иногда не двигаясь, летели, не перебирая ногами, как будто их что-то несло. Несло, то разводя, то снова сближая, и тогда они мчались бок о бок, под руку, оба в чёрных велюровых фраках, белых сорочках с жабо и с манжетами в виде кинжалов. И их набриолиненные виски сверкали в темноте». И ты, завороженный красотой картинки, доверчиво следуешь за автором, трепеща от предвкушения удовольствия от лихо закрученного сюжета, следуешь за ним неотступно, и тут он заводит тебя в лабиринт, ты мечешься, бежишь запутанными тропинками, падаешь, сбиваешь в кровь колени, а вместо выхода оказываешься в тупике, лицом к лицу со своим испуганным отражением, с тревогой вглядывающимся в собственные лихорадочно блестящие зрачки. Или приводит тебя к месту казни или месту странного убийства, к непонятной и пугающей пыточной машине. Или это не зеркало? Скорее портрет, только откуда он знает, кто я, как я выгляжу, что я знаю? Откуда он знает про меня эти подробности, эти мои секреты, мои зажившие и незажившие раны? Откуда он, например, знает, что мой папа был похож на жирафа? Откуда он знает, что в детстве я смотрела на солнце, пока оно не начинало мигать подвижным черным кругом, скрывающим золотую монету яркого диска? Откуда он знает про белую деревянную линейку и про белый …? И про снег белых яблоневых лепестков? И про тонко отточенный карандаш, доведённый на шкурке до остроты иглы? Откуда он, чёрт возьми, это знает?! Как он так пишет, чёрт, будто влез в мои мысли и говорит, говорит, вводит в транс, околдовывает, морочит, гипнотизирует, говорит, говорит и выковыривает малюсенькой на длинной ручке ложечкой из моего мозга самые забытые впечатления, самые сокровенные, ещё даже не вылупившиеся мысли.

Он пишет будто десяток гениальных писателей с разными стилями. То он пишет как Джойс, изливая мысли, будто меня рвёт ими, то пишет как Толстой, самый настоящий Толстой. Да и сам автор в в своём манифестационном рассказе «Права человека» так и написал:

— Фамилия?

— Толстой.

— Имя?

— Достоевский.