Газета Завтра 521 (46 2003)

Проблемы России не могут быть решены в отрыве от мировых. Наша экономика теснейшим образом увязана с глобальной капиталистической системой. Это отнюдь не значит, будто невозможны перемены на национальном уровне, но это означает, что подобные перемены будут успешными лишь постольку, поскольку станут частью глобального процесса преодоления неолиберального капитализма.

Нынешний кризис глобализации и растущее сопротивление мировому порядку во всем мире открывает новые возможности для левых на всей планете. Однако с особой остротой встает вопрос о предлагаемых нами путях выхода из кризиса. Эта дискуссия должна быть международной, и российские участники должны быть в нее активно вовлечены. Московский Институт проблем Глобализации активно сотрудничает с Транснациональным институтом в Амстердаме над изучением кризиса, охватившего мировую систему. Голицынский форум дал возможность более широкому кругу российских участников вступить в дискуссию. Нынешняя конференция также является международной. Она не только позволяет сделать очередной шаг вперед в обсуждении проблем мирового кризиса, но и призвана установить связи между российскими левыми и движением, развивающимся в других странах. От общих теоретических дискуссий надо переходить к практическому сотрудничеству.

Борис Кагарлицкий

СОЛЖЕНИЦЫН ПРОТИВ МАРКА ДЕЙЧА

Владимир Бондаренко

18 ноября 2003 0

47(522)

Date: 18-11-2003

Author: Владимир Бондаренко

СОЛЖЕНИЦЫН ПРОТИВ МАРКА ДЕЙЧА

Всё больше убеждаюсь в том, что Александр Солженицын дан был миру в ХХ веке, как чисто русское явление. И в литературе своей, в книгах своих, и в жизни своей.

Может быть, и изучать где-нибудь позже историю России, историю русского народа минувшего столетия будут — через человеческие типы, через человеческие характеры, именно через таких, как Александр Исаевич Солженицын.

Во-первых, жизнь простого человека, как правило, не доступна будущим историкам, а если и доступна, то только через литературу (и опять же никуда уже не деться от Ивана Денисовича, Матрены и иных его героев), а так уж случилось, что редко кому из приметных, публичных людей столь тесно и столь в разных обстоятельствах пришлось вживаться в народ, жить — народом. И нельзя назвать это случайностью. Как пишет Александр Солженицын, была у него цель, осознанная и ясная цель, уже после выхода из лагеря — "затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то была, жила…" Впрочем, и лагерный срок он провел в основном, что бы ни писали его ниспровергатели, среди той же "нутряной России", каменщиком, литейщиком. И в армии опять же, как бы ни старались его "разоблачить" новые либеральные клеветники из "Нового русского слова" и "Московского комсомольца", он служил не в высоких штабах и не корреспондентом в центральных газетах, а всего лишь командиром батареи звуковой разведки, среди таких же "нутряных" русских людей…

Во-вторых, и сам Александр Исаевич характером своим влезал за свою жизнь во все достаточно существенные для понимания русской нации исторические, политические и литературные переделки. Зачем нужно было ему — из каких выгод или расчетов, — уже высланному насильно на запад прославленному нобелевскому лауреату, вдруг восстанавливать против себя и запад, и почти всю эмиграцию своими патриотическими, глубоко национальными статьями "Наши плюралисты", "Образованщина" и так далее? Даже Генрих Бёлль, приютивший Солженицына после отъезда на первое время у себя дома, признал: "Он разоблачил не только ту систему, которая сделала его изгнанником, но и ту, куда он изгнан".

В-третьих, все-таки должна же быть некая Божья воля, чтобы провести человека через войну, лагерь, смертельную болезнь, изгнание, всемирное признание и сохранить целым и невредимым, дабы оставить русскому народу художественные размышления о нём самом, о современном народном характере, о его невиданной способности к выживанию? Должна же быть некая Божья воля, заставившая его чуть ли не насильно поднять в своем творчестве все главнейшие и острейшие проблемы русского народа?

Уверен, что "Архипелаг ГУЛАГ" и "Двести лет вместе" — книги равновеликие и равно необходимые для дальнейшего развития самого русского народа. Написав о социальной трагедии русского народа, он не мог не написать и о национальной его трагедии.