Газета Завтра 6 (1158 2016)

На выезд — очередь, с полсотни машин. "Всё просто, — объясняет наш водитель. — Люди возвращаются после Нового года в Россию, в новый дом. Навестили родных, справили праздник — и обратно…" Другая причина — строгий досмотр. Одно дело въехать в "горячую точку", другое — покинуть её. Забегая вперёд, скажу, что выезжали назад мы из ДНР, через таможенный пункт Успенка: из пригорода Донецка до Ростова-на-Дону ходят прямые дизель-поезда. На границе с Россией проверка была долгой и тщательной (а также — беседа: где были, зачем ездили, с кем?), что естественно и оправдано.

Первый населённый пункт, в котором останавливаемся — Краснодон, 12 километров от Изварино. Встречают нас сотрудники управления гуманитарных операций — центра по распределению помощи, поступающей от частных лиц, предприятий, общественных движений из России.

О нынешней обстановке в Донбассе высказываются чётко и однозначно — мир.

Проблем, естественно, хватает — недостаток средств у местного населения, рост цен. Многие поражены синдромом моральной усталости — угнетает затяжной кризис, туманное будущее. Но жить можно. Если кто-то постоянно жалуется — значит и до войны был таким же недовольным, считал, что все ему должны. Республика не лежит в руинах, восстанавливается — это главный повод для оптимизма.

После освобождения Одессы

Часть сотрудников краснодонского управления — жители, как они сами выражаются, "оккупированной части Украины" — Николаева, Одессы, Харькова. В ЛНР они — 1,5 года. Домой дороги нет: все в розыске. И это знак нынешней незавершённости гражданского противостояния. Как повернётся кривая войны — неизвестно. Но в том, что многое ещё впереди, эти парни и девушки не сомневаются.

Почему не вышло единого фронта? Где-то слили протест, размышляют наши собеседники. Один раз люди собрались, другой, а что дальше — до войны на радикальные действия ведь никто готов не был. Где-то задавили — просто увозили массово людей и расстреливали. А после Одессы наступил шок, моральный надлом. Несогласные ушли в подполье: всё это тлеет и ждёт своего часа. Тем более противников нынешнего режима хватает и в Киеве, и на Западной Украине. Линия разграничения ведь проходит не по Днепру, а на уровне идеологии. С одной стороны — те, кто за советские ценности, с другой — за европейские.

Вчера — "За Донбасс", сегодня — "Слава!"

Ирина, позывной — "Пума", родом из Северодонецка: сейчас этот донбасский городок занят киевскими войсками. В Краснодоне — на переформировании. Ждёт приказа о дальнейшей службе.

Вообще, ожидание для неё в последнее время — вынужденный образ жизни. Дома нет — он далеко, за чертой. Родные — там же. Борьба остановлена. Остаётся делать то, что можешь. И ждать.

— До войны работала на предприятии "Азот", потом администратором в парикмахерской, — рассказывает девушка. — Не скажу, что плохо жили. Нормально жили! После наступления "укропов" у нас был организован штаб сопротивления. Там я познакомилась с такими замечательными людьми, как Павел Леонидович Дрёмов, Евгений Ищенко. Стала помогать с проведением референдума, какими-то текущими делами. Потом бросила всё, переехала в штаб, влилась в коллектив. Мы готовились к обороне, строили блокпосты. Это настоящее братство было. Павел Леонидович для всех нас был — Батя…

Далее начались обстрелы, в том числе с воздуха. Первые бои. Первые раненые и погибшие. И — оставление Лисичанска и Северодонецка.

— Когда уезжали — это был шок. Перед этим люди к нам на улицах подходили: "Вы же не оставите нас?" С мамой не успела попрощаться, домой не забежала, с собой ничего не взяла. Уходила как в небытие. Часть наших ребят тогда повернули обратно, без разрешения — хотели организовать диверсионную группу. Не вышло, все оказались "двухсотыми"…

Отряд Ирины какое-то время базировался в Стаханове: она занимала должность зама по тылу. После бросили на усиление в Первомайск, прикрывать подход украинской колонны со стороны Попасной. Там её первый раз контузило — не успела во время бомбёжки забежать в подвал, рядом упала крыша. Второй раз контузило под Калиново спустя полгода — при миномётном обстреле…

— За Первомайск мало сказано по телевидению и в Интернете, — говорит. — А города фактически нет! В 2014 году "укропы" обстреливали его ежедневно, с 4-х утра, как фашисты, до самой ночи. Настоящая мясорубка. Много мирных жителей погибло: хоронили, как могли, во дворах, возле подъездов. Воды, хлеба не было. Страшное время.

А за родной город могу сказать вот что — обидно, что не все поднялись на войну. Много равнодушных было: "Нас это не касается, как случится, так случится!" И трусости — когда "укропы" вошли в Северодонецк, некоторые сразу переметнулись на их сторону. До этого говорили — "Мы за Донбасс", а теперь кричат: "Слава!" Мне сообщают, что маму терроризируют, бабушку — те же вчерашние друзья, соседи…

Секции, свет, цирк