Газета Завтра 616 (37 2005)

Если их спросить, а что будет с Россией через, скажем, 50 лет, они на тебя посмотрят, как на идиота. Депутаты, которые знают, что от них ничего не зависит, и ведут себя соответствующим образом. Чиновники, которые всегда готовы "перевести стрелки" на Кремль. Излишняя централизация, в которой отсутствует делегирование реальной ответственности, делает любую систему неэффективной. А в конкретном случае государства российского — размывает репутацию президентской власти. Чтобы эта репутация, равно как и сама президентская власть, всегда были достаточно прочными политически и морально, и нужен переход к президентско-парламентской республике.

А.П. Вы знали, что вас арестуют? Вы эпатировали власть? Вы дразнили власть своими политическими воззрениями?

М.Х. Я уверен, что меня посадили в тюрьму не из-за политики, а чтобы отобрать ЮКОС. Политика была лишь поводом. Если б я не помогал оппозиционным партиям в 2003 году, нашли бы другой предлог. Я недооценил, насколько ближайший к Путину человек — Игорь Сечин и некоторые его бизнес-партнеры — мотивированы собственностью и насколько далеко они готовы зайти в битве за чужие деньги. Про мои собственные мытарства и даже про моего тяжелобольного друга Платона Лебедева я уже не говорю. Но держать в тюрьме ни в чем не повинную мать двух маленьких детей Светлану Бахмину, чтобы выбить из нее несуществующий компромат на руководство ЮКОСа, — это уже за гранью добра и зла! Ни при Брежневе, ни при Андропове такого не было. И никакая это не политика, а натуральный бандитизм. Я же всегда боролся с криминалитетом: и в конце 80-х, когда отказался платить им дань, и в 90-е годы, когда выгонял оргпреступные группировки из "Юганскнефтегаза". И я продолжу биться с криминалитетом, какими бы высокими именами и целями он бы ни прикрывался. Единственное, о чем я по-настоящему жалею, — что пострадали такие люди, как Света Бахмина.

А.П. Почему вы не уехали подобно Березовскому, Гусинскому, Невзлину? Хотели снискать "мученический венец"? Получить эффектный старт для политической карьеры — тюрьму?

М.Х. Без России мне неинтересно. Я — частичка российской цивилизации. Не могу я долго жить там, где не слышно русского языка, русской поэзии и прозы, где не ведутся типично русские "кухонные" дискуссии о судьбах мира. Потому, собственно, никакой "базы" на Западе я не создал. Хотел бы уехать — продал бы ЮКОС еще в 2001 году и отвалил бы с тридцатью миллиардами долларов. Но быть действующим русским политиком гораздо интереснее, чем отставным постсоветским миллиардером, на которого косо посматривают агенты ФБР. От тюрьмы и от сумы я, как и требует наша национальная традиция, никогда не зарекался. Потеряв собственность и внешнюю свободу, я вышел на совершенно новый уровень свободы внутренней, стал независимым ни от чего, кроме своей совести и своих убеждений. Так что жизнь, я считаю, только начинается.

А.П. Чем для вас стала тюрьма? Испытали социальный и физический шок? Не тюрьма ли послужила причиной вашей "переоценки ценностей"?

М.Х. Некоторый шок, конечно, был. Но он был вызван не самим фактом ареста — о том, что я скоро окажусь в тюрьме, меня заранее предупреждали хорошо информированные люди — а скорее его обстоятельствами. Раннее утро холодной субботы, Новосибирск, аэропорт, захват прямо в самолете. Но шок быстро прошел. Я сразу решил для себя, что никаких позорных бумаг в обмен на быстрое освобождение подписывать не буду. Скоро 2 года, как меня посадили, и я вам скажу: жить в тюрьме, несмотря на все трудности, — можно. И если ты спишь спокойно и пребываешь в ладу с совестью, то и в тюремной камере тебе может быть вполне комфортно. Я всегда — даже будучи, по версии "Форбса", самым богатым человеком России — оставался противником разухабистого потребления. Никаких дворцов и яхт у меня не было, в кутежах с цыганами и медведями никогда не участвовал. Жили мы с женой и детьми, по меркам крупного русского бизнеса, поверьте, более чем скромно. Поэтому и тюремный образ жизни не стал для меня таким уж страшным потрясением. Что же до моих концепций — да, конечно, тюрьма стала учительницей для меня, как и для огромного числа других узников прошлого и настоящего. Во-первых, тюрьма дала мне время для размышления и созерцания, которого так не хватает в суете каждодневной бизнес-жизни. Во-вторых, — возможность читать умные книжки. В СИЗО я почти что получил высшее гуманитарное образование. В-третьих, я понял, чего стоят те или иные люди. В общем, как всегда, как водится: спасибо моей "Матросской Тишине".