Газета Завтра 760

Но с первых дней следствие упёрлось в тупик. Александр Бульбов категорически не признал себя виновным, отказался дать подписку о неразглашении тайны следствия, которую с него попытались получить следователи. Эти действия следствия грубо нарушали закон, так как обвиняемые могут защищать себя любыми методами и способами, не запрещенными законом. Скоро, несмотря на вбросы "активок", начала просачиваться в прессу информация об истинных причинах ареста. Так, глава ФСКН Виктор Черкесов 9 октября в газете "Коммерсант" признал факт существования "войны спецслужб", затронувшей ФСКН. В этой статье ФСБ нигде не упоминалось прямо, хотя фактически Черкесов подтверждал, что между этим ведомством и ФСКН существует противостояние и дал понять, что сотрудники Госнаркоконтроля могли быть задержаны именно по этой причине. Сам Бульбов тоже сделал заявление, в котором заявил о "своей полной непричастности к преступлениям". "Все действия в отношении меня, включая арест, предъявление невнятного обвинения в деяниях, которые я не совершал, беспрецедентная кампания в СМИ, связаны с моей деятельностью по "Трем китам" и китайской контрабанде, - говорилось в заявлении. - Эти действия обусловлены чувствами мести и страха перед последующими разоблачениями высокопоставленных чиновников ФСБ РФ".

Бульбов заявил, что сотрудники ФСБ активно "противодействовали" ФСКН в выполнении поручения Генпрокуратуры осуществлять оперативное сопровождение расследования дел о "Трех китах" и китайской контрабанде. "Я прошу расценивать это заявление как официальное обращение в Генеральную прокуратуру РФ в отношении указанных выше должностных лиц, фальсифицирующих документы в отношении меня, Гевала и Донченко, - говорится в письме генерала ФСКН. - Любой человек вправе ответить на выдвинутые против него обвинения, и я хочу, чтобы это заявление воспринималось именно как реализация моего права на такой ответ".

Но 19 октября стало известно, как Путин оценил выступление в печати руководителя ФСКН, вставшего на защиту Бульбова и его коллег. Отвечая на вопрос о том, существует ли война между спецслужбами, Путин сказал, что считает некорректным выносить в СМИ проблемы взаимоотношений между спецслужбами в России и что он сам "на месте людей, которые защищают честь мундира, не стал обвинять в ответ всех подряд, особенно через средства массовой информации". По словам Путина, тот, кто действует таким образом, "сам сначала должен быть безупречным". Путин в свойственной ему манере предпочёл поставить чиновничьи приличия выше верности дружбе и товариществу.

Понятно, что такое заявление Путина предало прыти следователям, и 5 октября было вынесено решение Басманного райсуда об избрании Александру Бульбову меры пресечения в виде заключения под стражу не противоречащим Уголовно-процессуальному кодексу…

С ТЕХ ПОР ПРОШЛО почти восемь месяцев. Генерал Бульбов с товарищами по-прежнему находится в следственном изоляторе. И вот совсем недавно в этом деле взорвалась информационная бомба. Следователь Довгий дал интервью журналисту Хинштейну.

В войне между кланами силовиков Следственный комитет при Генпрокуратуре под руководством Александра Бастрыкина безоговорочно встал на сторону клана Сечина, Патрушева и Виктора Иванова. А следователь Довгий, правая рука Александра Бастрыкина, был как раз той самой фигурой, под чьим руководством были проведены аресты Сергея Сторчака, замминистра финансов, и генерала Бульбова, замглавы ФСКН.

В какой-то момент Довгий понял, что фактически остаётся крайним в этой истории и проявил строптивость, перестав выполнять приказания Бастрыкина. После чего был мгновенно обвинён в получении взяток и уволен. Следующий этап - арест и обвинение. Но Довгий не стал дожидаться, пока за ним придут, и написал на имя Путина бумагу, в которой подробно рассказал, как и почему он фальсифицировал дела. После чего дал пространное интервью Хинштейну. В нём он почти слово в слово пересказал своё письмо на имя Путина.

Сначала г-н Довгий рассказал о своей работе с Бастрыкиным. "Отношения были самыми доверительными, я искренне считал себя человеком Александра Ивановича и членом команды… Он приказывал, мы возбуждали дела или прекращали, не задавая лишних вопросов… Большинство процессуальных решений принимались мной; подписи же Александра Ивановича почти нигде не стояло".

Так было с делом Сторчака, так было и с делом Бульбова. "Сразу после создания СКП, в сентябре, Бастрыкин передал мне оперативные материалы в отношении Бульбова и его коллег и приказал возбудить дело. Никакой конкретики в этих материалах не было, но отказаться я по понятным причинам не мог. Начали думать, как быть… Один из руководителей ГСУ предложил хитрый ход: взять любое другое дело и пристегнуть наркополицейских к нему. Бастрыкину идея понравилась".