Газета Завтра 762

Никогда не был Вадим Валерьянович литературным начальником, чиновным функционером. Он был кем угодно: подвижником, пассионарием, пропагандистом, просветителем, воспитателем, влиятельнейшим литературным критиком, душой общества, весёлым бражником, знатоком поэзии, вольнодумцем, полемистом, исполнителем романсов, — но только не чиновником. И вот этого состояния "кем угодно" хватало ему, чтобы сделать десятки молодых поэтов, литературоведов, критиков, позже певцов всенародно известными. Но уж если кто в силу каких-то обстоятельств или особенностей характера не попадал в кожиновское гнездо, тот должен был с удесятерёнными усилиями пробиваться сам. Того Кожинов не хотел замечать, тем не менее, ревниво относясь к успехам. На беду свою или наоборот, но Валентин Устинов в кожиновском гнезде не числился никогда. Винить в этом Вадима Валерьяновича смешно. Он же не был чиновником, который обязан отмечать все молодые таланты, он волен был собирать именно свою команду. Он её и собирал: Николай Рубцов, Анатолий Передреев, Владимир Соколов, Станислав Куняев, Василий Казанцев, Борис Сиротин, Олег Чухонцев, Эдуард Балашов…

Позже выделил из всех Юрия Кузнецова. Честь ему и хвала. Один поэт другого лучше. Кожиновская плеяда уже будет жить в нашей литературе всегда. Но остаются талантливые поэты и вне этого круга. Они были обречены в нашей патриотической среде на путь одиночества. Позже стал собирать вокруг себя Вадим Валерьянович плеяду молодых критиков и литературоведов. Дмитрий Галковский, Андрей Писарев, Дмитрий Ильин, Павел Горелов, Александр Казинцев… Со всей своей неуёмностью возился с ними. Ревниво следил за успехами. Пробивал статьи и монографии. Кстати, замечу, что с плеядой критиков ему повезло меньше, никто из них критиком не стал по самым разным причинам…

Кожинов легко проходил через все официозные головомойки и никогда не отчаивался. Он был критик и мыслитель моцартианского склада. Шествовал по жизни, как творянин, по-хлебниковски заменивший "д" на "т". Думаю, что если бы его в конце концов выгнали с рядовой должности сотрудника ИМЛИ за какой-нибудь отчаянный радикальный поступок, он бы не стал долго расстраиваться. Может быть, поэтому он никогда и не был зол на советскую власть, что не терпел от неё никаких невзгод, не подлаживался под неё и не укрощал свои мысли. Это все работники ЦК КПСС, журналисты из "Коммуниста" и других идеологических структур оказались, в большинстве своём, в наши дни якобы жертвами советского строя и лютыми антисоветчиками яковлевской пробы, ибо вынуждены были ежедневно себя укорачивать. А Вадим Кожинов, с его лёгкой иронией и вольным творческим поведением, видел в советской власти лишь позитивные факторы для укрепления и народа, и державы, и в результате стал доверенным лицом Геннадия Зюганова. То же произошло и с Куняевым, Тряпкиным, Примеровым, Глушковой… Те, кто не рвался во власть, больше её и ценили…

Поразительно, как легко и изящно после своей смерти Вадим Валерьянович из современников перешёл в историю. Иные, куда более знаменитые и патриоты, и демократы, на другой же день после своей кончины, несмотря на все старания властей или соратников, переходят в сноски и примечания, становятся фоном ушедшей истории, о них забывают не только друзья, но даже родственники. Популярность Вадима Валерьяновича растёт у нас на глазах, книги раскупаются одна за другой. Россия сегодня почувствовала потребность в своих национальных мыслителях. И в одном ряду с Константином Леонтьевым и Аполлоном Григорьевым становится и Вадим Кожинов. Кстати, меня поражает, как по-хамски либералы присвоили себе имя Аполлона Григорьева, почвенника, крутого национального идеолога, он же по взглядам своим для либералов трижды фашист. Либералы сработали на опережение, знали, что придёт время потребности в национальных русских мыслителях, а они тут как тут со своими услугами…

Дай Бог, пронёсет, и народ всё-таки обойдётся на этот раз без их услуг…

Меня радует выросшая за эти годы слава Вадима Кожинова не только потому, что я с большим уважением отношусь к нему самому и к его творчеству, но и потому, что это свидетельствует о народном пробуждении. Без всякой особой рекламы он начинает занимать место Дмитрия Лихачёва в умах русской интеллигенции: тот тускнеет, а кожиновское влияние растёт. Я не собираюсь их сталкивать лбами, каждому — своё, и труды по древнерусской литературе Лихачёва останутся на видном месте в литературоведении, но без почти ежедневной рекламы вдруг оказалось, что никакой общей концепции русской истории и русской культуры, концепции русскости у Лихачёва нет и не было.

А у Вадима Кожинова на первый план нынче выходят не его блестящие работы по теории литературы и даже не его поиск молодых талантов, не формирование поэтической кожиновской плеяды, а его взгляд на Россию, его видение проблем России. Его анализ русского пути. Это — как надёжный фундамент для будущего…

Полностью — в газете «День литературы» N6, 2008

Владимир Личутин ВЗГЛЯД

Говорят, глаза — зеркало души.