Газета Завтра 762 (26 2008)

Большая часть моей творческой жизни проходит в древнем Пскове. И там, кроме реставраторов и музейных работников, у меня немало друзей, занятых в самых различных сферах человеческой деятельности. И на первом месте — настоящие псковские друзья, занятые в медицинской отрасли и буквально поразившие меня широким кругом творческих интересов. Живописец, скульптор или музейщик не мог миновать мастерскую знаменитого хранителя псковской старины Всеволода Смирнова — архитектора, кузнеца, живописца и реставратора. Ну а врач-стоматолог? Основной профессией Александра Селивёрстова, не один десяток лет проработавшего со Смирновым, было зубоврачевание. Он служил главным стоматологом Псковского радиозавода — мощнейшего оборонного предприятия. Наблюдая за тем, как Саша общается с пациентами, я поражался тому, что этот совсем ещё не старый человек сумел сохранить традиции земского врачевания, которое было вплотную приближено к народу и не принимало пациента за безликую "стат-единицу". Селивёрстова любили и уважали не только на заводе: рядом с ним невозможно было идти по городу — с каждым он остановится, у каждого к нему вопросы. И вот этот Божией милостью врач, сняв белый халат, шёл к Смирнову в кузницу и до позднего вечера работал молотобойцем, научившись и сам ковать высокохудожественные образцы из металла. Никогда не забуду слёзы благодарности на глазах Элизабет Тейлор, с которой мы подружились во время съёмок в Ленинграде фильма "Синяя птица". Золотая роза, выкованная и подаренная Сашей, поразила звезду, украшавшую себя драгоценностями высочайшей пробы. Человеком до глубины души влюблённым в русскую живопись, литературу и особенно в классическую музыку, был Лев Скрябин — псковский, а по сути, земский, чеховский врач. Он заведовал отделением в областной больнице, делал по восемь сложнейших операций в неделю, школьной ручкой с пером заполнял десятки историй болезни. Очень колоритный, с окладистой бородой, Лев Николаевич окружал больного почти женской заботой и лаской. При этом собрал — не в угоду моде, не напоказ — великолепную библиотеку, прочитывая массу книг и толстых журналов. Будучи страстным меломаном, ездил на главные концерты в Москву и Ленинград. На все эти увлечения нужны были деньги, поэтому доктор регулярно сдавал свою донорскую кровь. Поражал меня и его интерес к нашей реставрационной профессии, когда собирал он в ординаторской своих коллег, чтобы послушать рассказы о новых открытиях и находках.

Никогда не забуду я блестящего хирурга Володю Голяховского, с которым меня познакомили балетные друзья из Большого театра. Он полностью восстановил расслоённую кость голени моей жены — примы Мариинского балета, и она ещё много лет танцевала, забыв о травме, подобная которой нескольких её коллег заставила уйти со сцены. Тройной оскольчатый перелом с тридцатью мелкими трещинами, образовавшийся на моей правой руке после серьёзной автокатастрофы во время поездки в Кологрив за картинами Ефима Честнякова, несмотря на абсолютный скепсис медперсонала его больницы, советовавшего Голяховскому госпитализировать меня и вставить в кость металлический стержень, хирург-профессионал собрал руками, наощупь, и через пару месяцев, сняв гипс, я уже плавал в реке Великой и занимался реставрацией.

Основная часть моих физических страданий легла на плечи сотрудников отделения функциональной неврологии Центра психического здоровья Эммы Мунчаевой и Виталия Тихонова. Они вытащили меня, с Божией помощью, из такой глубокой депрессивной пропасти, куда лучше больше не заглядывать. По сей день я продолжаю дружить и общаться с этими дивными людьми.

Мне скоро исполнится 70 лет. Помогает нормально жить и двигаться целый коллектив Медицинской академии им. Сеченова. Началось знакомство с этим, не побоюсь сказать, знаковым центром отечественной медицинской науки, с общения, а потом многолетней дружбы с высококлассным хирургом и большой душевности человеком Сергеем Дадвани. Ранняя смерть лишила "сеченовку" одного из её столпов. Недаром по сей день у фотопортрета Дадвани на шестом этаже шестисоткоечного корпуса постоянно лежат свежие букеты цветов. Я же постоянно чувствую заботу о своём здоровье со стороны уникального кардиолога Александра Недоступа, который лечил раньше всех моих университетских профессоров, в непростые "однопартийные" времена не боялся оказывать помощь главным возмутителям большевистского спокойствия А.Солженицыну, И.Шафаревичу, А.Сахарову, Л.Бородину и многим другим "подколпачным" несогласным. Возглавляя православных врачей России, Александр Викторович является ревностным хранителем веры и духовной надежды на возрождение России.

Не могу не сказать благодарственных слов и работающей рядом с Недоступом Наталье Чичковой, которую благодарю за медицинскую поддержку и восхищаюсь её женской красотой, щедро отпущенной всем представительницам жигаревского семейства (Наташа — внучка маршала Жигарева, а мама её — всю жизнь проработала реаниматологом и помогла вернуться на землю сотням безнадёжных пациентов).