Газета Завтра 769 (33 2008)

Вторая ключевая особенность той же мистерии (а значит, и политической метафизики так называемого покаяния) касается уже не "дионисийского" (разнузданная игра с трупом), а, так сказать, "аполлонического" начала. Это начало олицетворяется храмом, к которому приводит дорога покаяния. Выкинул труп отца, отдал его на поругание — и пришел к храму.

Спросят: "А что плохого в храме?" Ничего плохого в храме нет. Можно ли туда прийти после того, как совершил надругательство над трупом отца — отдельный вопрос. Но главное не в этом. А в том, что храм предстает зрителю (то бишь социуму, жаждущему пути) в виде… торта. Кто не верит — пусть проверит. Посмотрит внимательно финал фильма.

В финале вы должны лицезреть Храм — как Торт. Как очень жирный, сладкий, сусальный, бюргерский торт. Вы не должны лицезреть не Реймский собор, не Шартрский собор, не церковь Покрова на Нерли, не кафедральный собор Свети-Цховели. Вы должны лицезреть этот паскудный, жирный, сладкий кремовый храм. И это для режиссера (и курировавшего его "сценариста") — невероятно важно.

Совершив своеобразное эксгумационное покаяние, вы можете прийти только в эксгумационный же анти-храм. В антихрам потребления. Он знаменует собой эксгумационизм наизнанку. Тот же Тананос, но вид сбоку. Кондитерский крем отдает трупом, лжепричащенье — некро-каннибализмом.

Лохи, соблазненные дьяволом, надевшим покаянную маску, приходят в оргиастический вертеп особого, сошедшего с ума потребления. А тот, кто привел их туда, хохочет. Разве не это дано нам в нашем сегодня в наказание за наше вчера — за "перестройку-1"? Тошнотворный потребительский крем вместо смысла жизни.

Недавно показывали документальный фильм об Ингмаре Бергмане. Очень интересный фильм. Бергман жил один на острове, в небольшом доме. В этом доме было все необходимое, включая маленький кинозал. Из этого дома можно было влиять на ход мировой истории больше, чем из гиперроскошных вилл на Антибах… Расскажите об этом взбесившемуся "новому русскому", гордящемуся, что он пьет вино по тридцать тысяч евро бутылка. Он вам скажет, что Бергман… Да что говорить… Сами знаете, что он скажет.

Визги-то по поводу Красного проекта почему начались? О маленьком человеке так хотят позаботиться? О том, чтобы его не обобрали "новые комиссары"? Но его уже обобрали борцы с комиссарами — Гайдар в 1992 году, творцы дефлота в 1998-м. Ему в виде компенсации подбрасывают жалкие подачки. Такие подачки могут его удовлетворить только в одном случае — если он посажен на иглу "Икеи", как наркоман на героиновую иглу. Он о душе думать не должен. Он не должен развиваться культурно, социально или как-то еще. Он должен хватать потребительский кредит, покупать улучшенный телик и, пялясь в него, видеть себе подобного. А также — "старшего брата по потреблению". "Тебе "Икеа", ему — Мальдивы, а мне — самый дорогой дворец в Лондоне. Жалко, Букингемский не продают!"

Так заботятся? Так берут в подельники, так повязывают кровью… И о чем хлопочут-то? Вдруг оказывается, что чуть ли не о душе!

Материалистичность советского человека? Да, было мещанство, которое в конечном счете и продало первородство за чечевичную похлебку. Но даже это мещанство стереглось разнузданности, которая сегодня выходит за все пределы. Даже оно стеснялось сказать, что надо только потреблять, и что в этом "только" — высшая правда жизни.

А теперь об этом говорят без тени стеснения! День и ночь, по всем каналам радио и телевидения. В какой стране мира об этом говорят так много и в такой разнузданной интонации? О да, конечно, вы заботитесь о душе! Со времен "Покаяния" и "Интердевочки" вы лишь о ней заботитесь неустанно! И неустанно же её спасаете от "красного зверя".

Маленький человек…

ПОСЕТИТЕЛЮ "ИКЕИ" внушают, что хозяева дворцов — его братья по потребительской вере. Эти гламурные братья смотрят на маленького человека как на лоха и шваль. Они относятся к нему с презрением, которое не снилось никаким Вандербильтам и Морганам.

Это они вдруг спохватились и стали защищать "брата меньшого" от "мясорубок красных проектантов"? Враньё! Они и их информационно-пропагандистский сервис обеспокоены по сути лишь тем, чтобы ничто и никогда не прервало оргии в кремовом "храме имени Потребления". "И дольше века длится жор…"

Дворец… "Икеа"… Маленький человек… VIP-человек… А собственно, почему человек-то? Кремовый храм нужен для того, чтобы расчеловечить существо, именуемое человеком, чтобы уничтожить его амбиции. "По образу и подобию, говоришь? Щас как кремом накормим — и проверим, по какому он подобию, хе-хе-хе…"

"Человек — это звучит гордо" (Горький).

"Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь" (Маяковский).

А вот еще из того же произведения: "Он победивший класс, и он сметет всё на своем пути, как лава, и брюки у товарища Скрипкина должны быть полной чашей".