Газета Завтра 769 (33 2008)

Правильное понимание человека и современных цивилизационных процессов позволяет достаточно четко осознать, что мир сейчас взрывоопасно насыщен людьми с крайне негармонизированными мотивационными структурами. Одни из них чрезвычайно активны, многие в весьма примитивных полях вроде коммерческой лихорадки. Другие, лелея надежды на стабильность, сами не замечают, что придерживается культуры 50-летней давности. Кто говорит только про хаос, застрял на рубеже веков. А кто задумался о роли совести в сложном мире — тот манифестирует намек на очень важные темы из будущего. Наш мир перенасыщен такими взаимовлияющими энергетическими полями, они делают из людей марионеток, если они не сохранили верность себе в высшем смысле. Какой вспыхнет у такого зависимого человека мотив — даже трудно вообразить. Какие в нем всплывут детерминанты, архетипы, когда появится ситуация "или-или", — никто не скажет точно.

Таким образом, современная футурология не только "офизичена", "оматематичена", наполнена психологическими веяниями, но она и в некотором смысле мистична.

Каков российский футурологический потенциал сегодня? В первую очередь, существует официозная футурология. Она может называться "нацпроектами", "федеральными целевыми программами", "стратегиями развития той или иной отрасли или региона", "стратегическим проектированием" или "бизнес-планированием", но по сути это прикладная футурология. В ней представления о будущем зачастую линейны. Выстраиваются тренды — три сценария: хороший, плохой и средний. Это довольно примитивно, но имеет право на жизнь и в любом случае — это лучше, чем полное отсутствие какого-либо взгляда вперед. Кроме того, есть очень активно разрабатываемый сейчас в России пласт художественной футурологии — здесь можно назвать и ваши произведения, и, например, работы у Юрия Козлова. Есть огромный пласт авторов, которые моделируют будущее — тут масса примеров вплоть до "проекта Россия". Важное место в отечественной футурологии занимает И.В.Бестужев-Лада. Свою футурологическую судьбу он начинал тогда, когда господствовала официальная доктрина коммунистического грядущего с прицелом на 1980-й год, с наивным материалистическим описанием надвигающегося счастья, выраженного в квадратных метрах и тоннах зерна и стали на душу населения. Гражданское мужество одних критиков режима сейчас широко рекламируется, а многие а забвении. Формирование методологии, школы, репутации науки о будущем — это был гражданский и научный подвиг профессионала. Исключительную роль как хранитель закваски футурологической среды Игорь Васильевич сыграл в 90-е годы, когда слова стратегия, проектирование, взгляд в будущее были ругательными.

А.П. Вы сказали о проектировании будущего. Значит ли это, что футурология сама является инструментарием, воздействующим на будущее, направляющее исторические процессы?

А.А. Да, конечно.

А.П. Но в таком случае футурология не может оставаться в чистом виде наукой, она должна взаимодействовать с властью, с ее ресурсом. То есть футурология является слугой политического субъекта?

А.А. Это зависит от того, как выстроены отношения между экспертным сообществом и властью.

Можно привести три примера. Первый — Соединенные Штаты. Каким образом обеспечивается инновационный дух в этой стране? Оказывается, люди, принимающие большие решения в США, каким-то образом хорошо разбираются в футурологических прогнозах и технологиях. Огромный поток американских чиновников проходит стажировку, например, в агентстве по передовым технологиям внутри министерства обороны США. Именно оно отвечает за разработку базисных инноваций в стране. Этот дух, однажды закаленный в подобной атмосфере, чиновники сохраняют и дальше. В США есть система, гарантирующая футурологии надлежащий социальный статус через науку, СМИ, Голливуд. Существует механизм отбраковки представлений, не отвечающих жизненно важным интересам страны. Конечно, в США применяются разными игроками все более изощренные средства манипулирования общественным мнением. Но в любом случае американскому истеблишменту показывается более широкий пласт возможных сценариев того, что будет, "если". Это один принцип отношений, хотя не нужно питать иллюзий: мнение экспертов, в том числе и в недрах спецслужб, учитывается далеко не всегда — достаточно взять в пример вторжение в Афганистан и Ирак.

Второй тип — Япония и Китай, где мнения экспертов в процессе взаимодействия с государственными и партийными инстанциями тщательно и с развитой обратной связью обрабатываются, превращаясь в итоге в позицию, в решения, в стратегию.