Газета Завтра 780 (44 2008)

СРЕДИ МИЛЛИОНОВ идолов, кумиров, божеств современного общества особое место на огромной ярмарке вещей занимают денежные знаки и человеческие тела. Цивилизации, основанной на принципе постоянного материального и технологического роста, в принципе нужны "тела", множество "тел", которые не только потребляют все более и более разнообразные вещи, но и при этом глубочайшим, сущностным образом удовлетворены своим потребляющим модусом. "Я потребляю, значит, я еще не умер, значит, я еще жив", - вот подспудный крик-объяснение существования этого потребляющего тела. Здесь "я" это не дух, а потребляющее "я-тело", которое счастливо, если потребляет все больше и больше, подражая социальным программирующим примерам. Для полного счастья "я-телу" нужна также безопасность потребления.

Критерий развития "я-тела" в современном обществе есть рост потребления, который требует стабильности любой ценой и постоянной минимизации рисков. Смерть индивида есть прекращение потребления, то есть в принципе это аннигиляция на личностном уровне всей этой цивилизации.

Суть жизни и смысл смерти неотделимы друг от друга. Может быть, это даже одно и то же. Нельзя понять, осознать смысл жизни, если одновременно не постигается внутренняя суть смерти как некоего объективного ограничения проявления смысла жизни. В любом случае тонкие, почти интимные взаимоотношения между жизнью и смертью это совсем не тривиальная вещь для любого мыслящего индивида.

Но, что же делать, если начинает воспроизводиться и культивироваться парализующий страх перед изучением смысла личностной смерти как законного компонента личностной сути жизни?

Когда страх личностной смерти превращается в системный, всеобъемлющий культурно-психологический феномен, который постепенно становится неотъемлемой частью той или иной цивилизации или религии, то получается точный индикатор системной деградации. Иначе говоря, парализующий страх смерти, который становится одной из базовых ценностей того или иного социума или группы, фактически становится показателем скорой гибели этой общности.

Когда такой страх личностной смерти становится доминирующим, законным компонентом общественного сознания, общественной психологии, господствующей идеологии, проникает в религию и культуру, это означает, что данный социум, данная цивилизация, данная культура драматическим образом столкнулась с беспощадным кризисом смысла жизни.

"Если нет смысла умирать, значит ли это, что есть смысл жить?" - это вызов, который можно проигнорировать, постараться забыть, заболтать, высмеять, сфальсифицировать, но он в любом случае останется вызовом, который нельзя уничтожить.

Кризис смысла жизни решающим образом стимулирует, обуславливает окончательную и бесповоротную цивилизационную и культурную деградацию и упадок. "Зачем я живу? Зачем мы все живем?" - этот лейтмотив постепенно становится ядром, главной проблемой системного кризиса всего мира. Трусливый отказ от культивирования осознания неизбежности личностной смерти с железной необходимостью, рано или поздно, приводит к тотальному кризису смысла жизни в любой цивилизации и в любой исторический период.

ОДИН ИЗ САМЫХ поразительных по своей скромности гуманистов и мыслителей второй половины прошлого века тибетский учитель Махаяны геше Вангьял, наблюдая за странным, поверхностным отношением к проблеме личностной смерти в нынешней потребительской цивилизации, писал: "…каждое мгновение поток жизни колеблется, двигаясь навстречу смерти. Мы исчезаем так же быстро, как пузыри в луже дождя. Вновь и вновь нам надо размышлять об этом непостоянстве, помня о том, что у нас нет силы оставаться вечно…

Мы можем осознать непостоянство нашей человеческой жизни, размышляя о том, как дни, месяцы и годы непрерывно проходят, а мы приближаемся ближе и ближе к смерти. Рождение, болезнь, старость и смерть наступают одно за другим так же методично, как поворот колеса мельницы.

В этом мире каждый, независимо от того, великий или незначительный, богатый или бедный, будет подавлен божеством смерти. Те, кого мы видели, что умерли, всегда были полны надежд остаться, накапливая богатство и воспитывая детей и т.д. Тем не менее, они умерли, сопровождаемые только своими добродетельными и недобродетельными поступками. Разве вы не видите это, когда рассматриваете свое собственное состояние? Разве вы не видите и не слышите о смертях ваших духовных учителей, любимых, врагов, ваших ровесников, о тех, кто моложе или старше? Всем живым существам в этом мире суждено умереть и самое долгое, что они могут прожить, около ста лет. Поэтому мы рождены, чтобы умереть (ибо смерть является законным элементом сути жизни - Ш.С.)".