Газета Завтра 789 (53 2009)

Параллельно с седьмого класса занимался в пресс-центре при молодёжной газете. Уже в таком возрасте меня привлекали журналистика, работа со словом, и, на самом деле, после окончания школы, передо мной стояла дилемма — куда пойти? Что ближе — математика или литература? Мне сказали: либо журфак — но сначала армия, либо без экзаменов — математика в МГУ. Я подумал, хоть и с сомнением — наверное, математика. Всё-таки она идёт очень легко, и без экзаменов в МГУ — нормально.

"ЗАВТРА". Можно сказать, что в конце концов, всё вернулось на круги своя?

Ю.Е. Я не жалею, что я математическое образование получил. Поскольку культура мышления — она у математиков очень чётко поставлена. Но в 1989 году, в Санкт-Петербурге, я посмотрел вокруг, — а ведь написал уже кандидатскую диссертацию, по топологии и мно-гообразии клеточных и малых размерностей, ну и так далее; но внутренне у меня созрело такое ощущение, что Слово, оно больше Цифры. Какие бы великолепные реалии цифра ни описывала, какое бы я ни получал удовольствие от того, как был создан Божий мир, созерцая эти формулы, я всё-таки внутренне пришёл к тому, что Слово — глубже. Цифра огромна, а слово бесконечно. Издали это, может, и незаметно, но вблизи… И я оставил стажировку в Санкт-Петербурге, поехал домой, в Сыктывкар. А там папа встретил меня с таким недоумением — ну что там случилось? Отвечаю, что всё, с математикой — развод, и я всё-таки буду писателем.

Я был воспитан в таком патриархальном, можно сказать, — в реликтовом сознании, что с родителями советоваться надо и в курс их ставить по поводу своей жизни.

В ответ папа рассказывает мне историю. Говорит — ну вот, если будешь писателем, то когда-нибудь напиши такую историю, как дед твой возвращался с войны — без руки, без ноги. Он попал тогда под Синявинскими высотами в мясорубку, тащил на себе шесть километров единственного парнишку, оставшегося от его батареи, на одной силе воли. А в медсанбате ему сразу отняли и часть руки, и ногу. И он послал телеграмму, что он едет домой в деревню. Про руки-ноги не написал, написал, что возвращается такой-то, Екишев Василий. А их там было двое Василиев Екишевых в деревне. И послали две подводы, и вся деревня на пригорке стояла — смотрели, как эти две подводы возвращаются, куда поедет пустая, а куда полная. И куда полная повернула, туда все побежали, а он там без руки, без ноги. И не знали, радоваться или горевать. Потом у деда моего была долгая, бурная жизнь, семеро детей, всех на ноги поставили, все высшее образование получили. Ну, ещё на стороне там, говорят, настрогал незаконнорожденных детей. Мужиков-то вернулось мало. Как говорят у нас, — упали на войне. И, в конце концов, получилась жизнь такая сложная, но проведённая в любви.

И первое, что я сделал, — просто написал сценарий, о своём деде Василии, под названием "Ангел Рода". Я уже не помню, на какие премии он выдвигался. Он есть и на коми, и на русском языке — то есть с русским подстрочником. Одна кинокомпания, "Эскомфильм", тогда ещё была жива, работала с Сокуровым, — она собиралась снять фильм. На какое-то время выкупила права, но так и не сняла из-за общего развала. Александр Николаевич Сокуров прочитал этот сценарий, написал предисловие, вот с этого и началась моя литературная жизнь.

Потом уже как-то я пьесы свои показал Сергею Юрьевичу Юрскому. Ему одна из них очень понравилась, мы хотели её поставить и на "Радио России" озвучить, но опять же — тяжёлые были времена. Тем не менее, он познакомил меня с Игорем Ивановичем Виноградовым, это редактор журнала "Континент". И они вдвоём, Сергей Юрьевич и Игорь Иванович, рекомендовали меня в Союз писателей Москвы, когда у меня уже повести были изданы, роман, и выдвинуты на всякие премии: "Малый Букер", премия Белкина, премия Толстого, и так далее… Вот такая короткая, но бурная литературная жизнь у меня была. Потом, кроме всего прочего, появилась ещё публицистика… Но это уже другой, отдельный разговор…

"ЗАВТРА". Но ведь были не только пьесы — был ещё и храм, построенный своими руками?