Газета Завтра 802 (66 2009)

Российско-китайские отношения сегодня можно назвать непростыми, но плодотворными и перспективными. Они, конечно, далеки от тех братских и союзных отношений, которые были у нас в 50-х годах. Но они гораздо лучше, чем были во время культурной революции или военных столкновений на острове "Жемчужный" (Даманский), откуда Александр Андреевич Проханов сорок лет назад писал свои горячие репортажи. И это наложило на обе стороны глубокий отпечаток. Сегодня всё наладилось, отношения восстанавились. Но психологический надлом 60-х-70-х годов еще не преодолен, он никуда не исчез. Это касается не только России, но и Китая.

Тем более, наша молодёжь, те люди, которые родились в 50-е годы и позже, имеют о Советском Союзе, о России не такое глубокое впечатление, как люди предыдущего поколения. В последние годы вернулись из США профессора, доктора, которые там учились. Они, конечно, придают гораздо большее значение развитию отношений с Западом, с США, чем с Россией. Почему я это говорю? Потому что даже теперешний уровень наших отношений дался нам очень нелегко. Им надо дорожить. Я — правда, с перерывами -работаю в России с 1986 года. И, наверное, лучше многих моих китайских коллег, которые вообще никогда не были здесь, знаю вашу страну.

И я нередко сталкиваюсь с тем, что не только во властных сферах, но и среди интеллигенции, и в народных массах есть такие люди, которые опасаются Китая. Теория о "китайской угрозе" имеет в России достаточно широкое распространение. На самом деле, в Китае большинство населения, в том числе и представители власти, понимают ценность сотрудничества с Россией. Среди них немало таких людей, которые учились в вашей стране, получили здесь образование, защитили диссертации и так далее. В Китае, в Пекине иностранцев часто спрашивают: а откуда вы приехали? И если вы скажете, что из России, то сразу почувствуете тёплое к себе отношение. К русским отношение у нас всё-таки другое, чем к американцам, англичанам или японцам. Это основа. Я думаю, мы должны прежде всего дорожить тем, что в данный момент достигнуто, и думать о том, как развивать наше сотрудничество дальше.

Андрей Кобяков, экономист.

На мой взгляд, степень зависимости Китая от внешнего рынка серьёзно преувеличена. Все понимают, что такое 30% ВВП, но не все понимают, что такое — заниженный юань. Если, по оценкам Всемирного банка, курс юаня по отношению к доллару занижен в четыре раза, то реальный экспорт КНР по паритету покупательной способности (ППС) оказывается меньше 10%. Это огромная реальная экономика, которая уже сегодня значительно больше экономики Соединенных Штатов. Совсем недавно они объявили о программе дополнительного развития экономики, аналогичной по своим параметрам "плану Обамы" — 600 млрд. долларов. Так это если считать по обменному курсу. А если считать по ППС, то это уже в четыре раза больше.

Китай создал почти замкнутый контур экономики. В нем пока есть два слабых сегмента: энергоносители и утилизация отходов. Как только эти проблемы будут решены, а они, судя по всему, будут решены, китайская экономика приобретет совершенно иное качество, став доминирующей национальной экономикой мира, производящей до 20% мировых товаров и услуг. Время сейчас работает только на Китай.

Более того, лично у меня складывается впечатление, что те разговоры о введении новой мировой международной валюты, с которыми сейчас выступают представители официального Пекина, прикрывают их стремление заменить доллар юанем в системе международных расчетов. Похожую операцию они недавно провели в Юго-Восточной Азии: вели многосторонние переговоры о введении ACU, в том числе с Японией и Южной Кореей, а затем поставили своих партнеров перед тем фактом, что в ЮВА должна быть зона вовсе не ACU, а юаня. Не исключено, что лет через пять переговоров о новой мировой валюте выяснится, что Пекин лоббирует не какую-то наднациональную единицу, созданную МВФ, а именно юань. Хотя высказанную здесь Андреем Петровичем Девятовым мысль о возможном сговоре условной "группы Ротшильда" с Пекином я бы тоже не стал сбрасывать со счетов.

Дмитрий Регентов, директор Института российско-китайского стратегического взаимодействия.

Говоря о кризисе и говоря о Китае в кризисе, я должен сказать, что мы должны обратиться к истокам. Что такое Китай? Изначально Китай — это семья, где народ — это дети, чиновники — заботливая мать, а император (сегодня в его роли выступают ЦК КПК и Военный Совет) — отец, который опекает и детей, и их мать. Внутри семьи может происходить всё что угодно, но выходить за рамки семьи не положено никому, все вопросы решаются внутри семьи. Это, на мой взгляд, основное, из чего мы должны исходить, рассматривая современный Китай.