Газета Завтра 812 (76 2009)

Теперь, если спускаться по ступенькам известности, надо бы сказать о патриотизме Солженицына, но он, откровенно говоря, до того мне остофигел, что я ограничусь лишь напоминанием о том, что, живя в США, этот патриот занимался тем же самым, чем за тридцать лет до него дряхлый генерал Деникин перед смертью: стращал Запад нападением — вот-вот!- Советского Союза и скорым крахом всего цивилизованного сообщества. Ну, что последовало за всеми этими пророчествами самопровозглашенного пророка, мы знаем. Заслужил он венок от Путина? Бесспорно. Стольким людям мозги запудрил, стольким лапши на уши навесил, стольким вермишелью рты заткнул. И Большую Коммунистическую улицу в подарок от Лужкова и его жены-миллиардерши тоже заслужил. И хватит о нём. Остофигел, говорю.

Взглянем лучше на Ивана Шмелёва. Тоже выдающийся патриот. Как отмечают даже нынешние демократические издания, например, биографический словарь "Русские писатели ХХ века" (М., 200. с.778), писатель бурно ликовал, когда немецкие фашисты напали на его любимую родину. В "Парижском вестнике" и в берлинском "Новом слове" он поносил Советскую власть почти как Сванидзе и Млечин. Иван Сергеевич, видите ли, был уверен, что фашисты избавят Россию от большевиков,- потому и ликовал. Но, увы, к огорчению патриота произошло нечто прямо противоположное: большевики избавили Германию и Европу от фашизма. Естественно, что после войны Шмелёву пришлось оправдываться. 31 мая 1947 года в газете "Русская мысль" он божился: "Фашистом я никогда не был". Вот те крест! Мало того, "и сочувствия фашизму не проявлял никогда". А желание победы фашизму разве не сочувствие ему? Нет, он всего лишь хотел, чтобы немецкие танки да самолёты, душегубки да расстрелы, виселицы да грабежи вернули любимую родину на 25 лет назад.

А Ильин, если пойти дальше? Тот и оправдываться не стал. Живя в Берлине, он 17 мая 1933 года, т.е. вскоре после прихода Гитлера к власти, писал в парижской газете русских эмигрантов "Возрождение": "Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится. Верит всем россказням "очевидцев", всем пугающим предсказателям. Леворадикальные публицисты чуть ли не всех европейских наций пугают друг друга и создают перекличку ненависти и злобы. Очернение фашизма вредит всему человечеству".

Как, дескать, можно очернять и даже ненавидеть столь отрадное "явление мирового масштаба"?! Вы только подумайте, мол: "Что сделал Гитлер? Он остановил большевизацию Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе" и, в частности, Александру Минкину, европейцу из "МК". И всё, мол, будет тип-топ, "пока Муссолини ведёт Италию, а Гитлер ведёт Германию".

И дальше: "Прежде всего, — говорит, — я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в правах, пострадавших материально или даже покинувших страну". А, Минкин?.. И чего, видите ли, евреи суетятся, чего бегут? "Случившаяся с ними драматическая неприятность(! — В.Б.) не потрясает нас". Нет, нас не потрясает и вас, читатель, не должна потрясать. Действительно, ведь до другой "драматической неприятности", до "хрустальной ночи" — всегерманского еврейского погрома, когда 36 евреев было убито, около 20 тысяч брошены в концлагеря, да ещё разрушено и сожжено 267 синагог и 815 магазинов, принадлежавших евреям, — до этой "драматической неприятности" было ещё пять с лишним лет, а до Освенцима еще дальше. Чего они дергаются? Сидели бы тихо, читали свой Талмуд да ждали.

И ещё: "Германский национал-социализм решительно не исчерпывается ограничением в правах немецких евреев". Это была святая правда. Во-первых, после ограничения евреев в гражданских правах фашисты занялись многими другими их правами — вплоть до права на жизнь, а вскоре, после "хрустальной ночи", занялись в таком же диапазоне правами чехов, поляков, французов, норвежцев, югославов и так добрались до прав русских, не чуждых любимому философу Путина, до всех советских народов.

По некоторым сведениям, у Ильина у самого были еврейские корни, до которых, вероятно, любознательные в этом вопросе немцы позже докопались, что и повлекло его убытие-вышибон из Германии в Швейцарию, а пока он стыдил неразумных евреев и многих других европейцев: "Нам, находящимся в самом котле событий (он, повторяю, жил в Берлине. — В.Б.), видящим всё своими глазами, подверженным всем новым распоряжениям и законам, но сохраняющим духовную трезвость, становится нравственно невозможным молчать. Надо говорить и говорить правду". Как Толстой, не могу молчать! Как Золя, я обвиняю!