Газета Завтра 833 (97 2009)

Лосева еще можно попытаться обвинить в религиозной чопорности. Но Гюго-то в этом никак нельзя обвинить! Между тем, оценка Гюго, приводимая Лосевым, — невероятно важна с политической точки зрения. Ибо суть нашей перестройки (только ли нашей?) в том и состоит, чтобы всего человека (именно всего до конца) превратить в экскремент. "Русский орден" — разделяет это намерение Рабле и его апологетов? Он (а точнее, то, что кроется за данной омерзительно-фальшивой маской) хочет, чтобы весь русский человек стал экскрементом? Что ж, тогда он серьезно продвинулся к желанной цели! И если транснациональный субъект, который прячется под столь же фальшивой маской консервативности, хочет, чтобы экскрементом стал человек как таковой, — то он тоже существенно преуспел.

А вдруг стратегия и метафизика, объединяющая наших и зарубежных поборников трансформации мира, именно таковы? Вдруг речь и впрямь идет о дегуманизации, имеющей окончательной целью превращение человека в экскремент?

Для начала установим, что Лосев — весьма подробен в своем разборе раблезианской дегуманизации мира, очень напоминающей по сути своей дегуманизацию постмодернистскую. Лосев пишет:

"…Совершенно необозримы материалы, относящиеся к той области, которую М.М.Бахтин называет материально-телесным низом. Брюхо, утроба, кишки, зад, детородные органы упоминаются и описываются здесь в огромном количестве со всеми возможными подробностями и преувеличениями, с неимоверным смакованием и упоением. Зад у Рабле — это "обратное лицо или лицо наизнанку" .

Как мы видим, Лосев снова ссылается на Бахтина. И, завершая разбор третьей стороны творчества Рабле, пишет в явной полемике с Бахтиным и его поклонниками: "Итак, реализм Рабле есть эстетический апофеоз всякой гадости и пакости. И если вам угодно считать такой реализм передовым, пожалуйста, считайте" .

Скажу от себя нечто сходное: "Если вам угодно считать передовой стратегией "русского ордена" и прочих структур — стратегию превращения человека в экскремент, пожалуйста, считайте! Но только скажите об этом во всеуслышанье! И объявите — опять же во всеуслышанье — врагом своим Лосева".

В 20-е годы Лосев пострадал от советской власти, являясь ее принципиальным противником. Не исключаю, что он и впоследствии очень сложно относился к советской власти. Возможно, он ее ненавидел. Но — как мы видим из текста, написанного человеком в возрасте, когда не лукавят, — Лосев не согласился проклясть в угоду этой ненависти то высокое, что было в несимпатичных ему эпохах — как в советской, так и в иных. Ведь Лосеву, мягко говоря, не слишком симпатичен высокий идеал Ренессанса (титанический, богоборческий). Но несимпатичное высокое ему дороже, чем низкое. И он не соглашается на союз с низким даже для сокрушения чуждого ему высокого! Он понимает, чем в принципе высокое отличается от низкого. И он в этом вопросе — бескомпромиссен.

Вот что такое классическая консервативная позиция! Сколь угодно антисоветская, "белая"! Эта позиция заслуживает уважения. А только уважение может быть в основе диалога людей с разными идеалами. Но как прикажете вести диалог с поклонником Рабле? И с поклонниками поклонника Рабле? Извините! Сатанизм — это не консерватизм.

Скажут: "Вот Вы уже сразу и "сатанизм"! Вам лишь бы противника ущучить, обвинив его огульно во всех смертных грехах" .

С ответом на это обвинение — подожду. Завершу анализ лосевских построений. Лосев называет четвертой стороной творчества Рабле — "проблему смеха". Он пишет: "Нам представляется, что советское литературоведение очень много сделало для выяснения характера этого смеха у Рабле, причем особенно много потрудился в этом отношении Л.Е.Пинский. Именно этот исследователь убедительно доказал, что смех у Рабле вовсе не есть какая-нибудь сатира на те или иные язвы личной и общественной жизни, он направлен вовсе не на исправление пороков жизни, а, наоборот, имеет некоторого рода вполне самостоятельное и самодовлеющее значение" .