Газета Завтра 853 (12 2010)

     Редактор газеты "Козельск" Калужской области Владимир Ильин отметил, что ныне больше стали уделять внимания социальному развитию сел: газификации, строительству дорог, прокладке водопроводов... Но вот особых перемен в экономике хозяйств почти незаметно. Тут руки у сельских администраций коротки, они не могут вмешиваться в дела акционерных обществ, владеющих землей. Это частники. Отделы сельского хозяйства на местах занимаются лишь сбором статистических данных. А ведь именно от низового звена должна исходить вся инициатива по наведению порядка на земле. Только говорится о наделении сельских муниципальных образований большими властными полномочиями, но "воз и ныне там"...

     Впрочем, и прокурорское око словно не замечает махинаций с землей. Ни у одного олигарха не отняли еще необрабатываемые годами поля. А по какой цене приобретают наделы? Например, в Саратовской области пай в двенадцать гектаров стоит всего-то двадцать тысяч рублей. Так же и в других регионах. Глядишь, еще год-два — и вся пашня будет распродана. Исход крестьян с земли обусловлен, по сути, невозможностью выжить в нынешних экономических условиях. Взлетели цены на технику, горючее, электроэнергию, газ, а доходы от зерна, мяса, молока все ниже и ниже. Доля крестьян в конечном продукте не превышает 25%. Остальное — накрутки перекупщиков, переработчиков, торговых сетей. С трудом удалось депутатам Госдумы принять закон о торговле, но вряд ли он в корне изменит ситуацию к лучшему. Уж больно велико влияние лобби, делающего громадные деньги на импорте продовольствия!

     Закономерен вопрос: как писатели могут помочь селянам? Правдивым словом.

     Во многих регионах при писательских организациях созданы отделения Общественного совета по возрождению деревень. У земли виднее. Чем больше информации будет поступать из глубинки, тем громче будут звучать слова протеста против удушения крестьянства России.

1

Валерий Самарин __ «ПРО УЧАСТЬ РУССКИХ ДЕРЕВЕНЬ...»

***

     Владычествует тихой Русью,

     Подобно смерти, нищета.

     И я стою с тяжелой грустью —

     Как у могильного креста —

     Там, где осталось три старухи,

     А было двадцать деревень...

     О беспокойстве, о разрухе

     Мне говорит осенний день.

     Да я и сам, как сельский житель,

     Руси не вижу без села.

     Верни глаза себе, правитель.

     С бумаг кремлевского стола!

     Еще надеждой, верой светит

     В народном сердце лик Христов...

     И только листья гонит ветер,

     Как груду старых паспортов.

     И я напрасно, может статься

     Гнетущей думой морщу лоб:

     Зачем старухам новый паспорт?

     Чтоб с ним ложиться в новый гроб?

     Зачем — как будто вырвав ноги —

     Селу вручили костыли?

     А я-то думаю о Боге.

     О возрождении земли.

     Еще о том, что вновь в России

     Засуетился рой вождей...

     Но я кладу листок осины

     На чемоданы их идей.

     ***

     Душа созрела к разговору

     Про жизнь земную, про погост

     И про рязанскую Мещеру,

     Где сосны достают до звезд.

     К народным радостям и бедам

     Я шел по сумрачным лесам

     И — как живет народ — изведал,

     Поскольку был народом сам.

     В Спас-Клепиках или под Тумой

     Являлся я, как хмурый день,

     И говорил с тяжелой думой

     Про участь русских деревень.

     Ведь жил и там народ великий,

     Но весь измаялся, увы,

     Не принимая голос дикий

     Погрязшей во грехах Москвы.

     Здесь, у березы иль осины,

     Меня коснулся скорбный свет,

     Рожденный избами России,

     Свечами из народных бед!

      ПОДСОЛНУХ

     У дома моего

     Тяжеловато

     Стоит подсолнух —

     Весь к земле лицом.

     Ни свежести, ни силы.

     А когда-то

     Посматривал на солнце

     Молодцом!

     Казалось, всё

     Подвластно было взору...

     А вот теперь —

     Хоть подавай клюку,

     Чтоб он имел

     Надежную опору:

     Нужна опора в жизни

     Старику!

     Уже не повернуться

     Больше к солнцу,

     Туда, где кучевые

     Облака.

     Но солнце шлет,

     Как давнему знакомцу,

     Ему прощальный свет

     Издалека...

      ГОСУДАРЬ

     Трава густа, роса тяжеловата.

     Но я-то взял косу в поводыри

     И так пошел — раскосо, угловато,

     Как хаживали прежде косари.

     Дремучим царством мне земля казалась.

     Восток напоминал живую печь:

     Там все сильнее солнце разгоралось,

     И вся природа обретала речь.

     И за косой, как предок мой за плугом,

     Я шел с веселым солнечным лучом.

     И было время ни о чем не думать,

     И всё-таки я думал вот о чем.

     Пошли, как волки, дико, зверовато,

     Валя народ, другие косари.

     Взамен косы у них мерцает злато —

     Его они берут в поводыри.

     А мне дороже золотое солнце,

     Что дарит свет и радость бытия.

     В закатный час я вижу в нем оконце,

     То, за которым ждет меня семья...

     Я уходил и возвращался снова

     И днем другим опять косил траву,

     Как будто шел из времени былого

     В те времена, в которых я живу.

     И не с того ль, болотной птице внемля,

     Я слышал голоса и там и тут:

     — Цари-то наши собирали земли,

     А ваши кто, коль земли раздают?

     Но я молчал, оглядывая царство.

     И к вечеру, в сиянии зари

     Собрал травинки в стог.

     Так государство

     Столетьями, но строили цари.

     И солнце у земли остановилось,

     Задерживая на мгновенье хмарь.

     И, по-крестьянски глянув на светило,

     Я двинулся домой, как государь!

     г. Рязань

1

Евгений Нефёдов __ ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ

Дело было новое, дело было важное, дело было строгое — и антибумажное.