Газета Завтра 871 (30 2010)

     Во-вторых, это было время грандиозных сдвигов в жизни, сознании миллионов русских людей, взрывов, катаклизмов, тектонических подвижек в общественном устройстве страны и народа. В этот период большинство людей почувствовало, зачем они пришли в этот мир. А кто не почувствовал, всё равно рано или поздно это оценит. Бог по-разному и в разное время, но всем без исключения даёт возможность задуматься над этим.

      А.П. Ты для себя пытался словами изречь неизречимое? Для чего ты? Почему ты родился на этом переломе, поставлен на этом месте?

     М.К. Думаю, время выбрало нас, в том числе меня, как маленькую песчинку, для того, чтобы мы в известной степени и по своим силам могли постоять за те идеалы, принципы, те душевные и духовные позиции, которые были обретены нашими предками до нас. В частности, моим отцом, ушедшим на фронт, в 32 года безвременно погибшим, сознательно отдавшим жизнь за Родину. Он оставил троих детей (а я был еще грудным) в надежде на то, что Родина, за которую он отдает жизнь, не бросит его детей. Мне представляется, что отец с высоты смотрит на меня, на мои деяния. Это я ощущаю в некоторых сложных ситуациях моей жизни. Я чувствую, что он спрашивает: "Как ты, сын, не подвел ли меня?" Но это не выразить словами, это неизреченное. Это очень тонкая материя. С топором в часовой механизм не полезу.

      А.П. Было ли у тебя ощущение, что в твоей судьбе, столь же извилистой, как жизнь любого человека, был какой-то водитель, что у тебя был посох, который вёл, чтобы ты не попал в яму, что тебя отводили от минных полей, что перед тобой шёл твой пастырь, имя которого не назвать?

     М.К. Если говорить о периоде до 40 лет, то серьезным сдерживающим, направляющим ориентиром было моё представление о чести и долге, которое привили очень грамотно, тонко, ненавязчиво, глубоко в Тульском суворовском военном училище, где я учился. А в 43 года я без нажима с чьей бы то ни было стороны крестился. И тогда я почувствовал, что есть тот, кто меня оберегает от необдуманных поступков.

     К примеру, мне никогда не приходило в голову поддержать неправое дело. Касалось ли это моей преподавательской профессии, адвокатской ли практики, действий ли моих знакомых или поступков моих детей.

     Мне, к примеру, пришлось немало повозиться с сыном, чтобы он не оступился.

     В прошлом году он защитил кандидатскую диссертацию по праву. Ему нравится работа, всё, слава Богу, хорошо. Но когда он закончил девятый класс, его не хотели брать в десятый, потому что были претензии к пропускам занятий, неглубоким знаниям. Я пошёл в школу и на педсовете резко выступил против сына, сказав ему в присутствии учителей: "Если ты занимаешь чужое место, освободи его. Занимая чужое место, ты наносишь вред. Если не хочешь или не можешь учиться, иди разгружать вагоны".

     Я ощущал, что пастырь, посох, если можно так назвать, корректировал какие-то действия и укреплял в помыслах. Я никогда не стоял за неправду, но старался поддержать человека, если видел, что он загнан, обложен красными флажками, находится в непростой ситуации.

     Лет 30 назад по линии Высшей аттестационной комиссии в составе достаточно большой группы я ездил в Ленинград проверять философский факультет ЛГУ. Там были бурные противостояния: за коммунистов и против. При этом щепки летели. И одна молодая преподавательница, татарка по национальности, была загнана в угол придирками, разборками. А у неё на руках была больная мать, отца нет…

     Суть претензий сводилась к тому, что она плохой специалист, имеет свое мнение и не вписывается в коллектив кафедры. Когда я разобрался в ситуации, то резко выступил в её защиту против линии всей комиссии. Эта женщина — не вина ситуации, а жертва. Я понимал, что если буду просто возражать, пройдет голосование, и я ей не помогу, потому что на моей стороне нет большинства. Мне самому эта ситуация стоила массы нервов и неприятностей, но я резко выступил, заявив, что так дело не оставлю, обращусь в комитет партийного контроля при ЦК КПСС, если будет допущено незаконное увольнение.

     Кто-то извне как бы говорил мне: "Не малодушничай, смотри, совесть не разбазаривай, она очень маленькая, её дробить нельзя".

     К тому же, окрестившись, я стал ходить в церковь, и батюшки могли подсказать, если сомневался и нуждался в помощи. Да и сама обстановка в церкви, когда ты раскрылся перед Богом, раскаяние, очищение перед иконой, помогает.