Газета Завтра 875 (34 2010)

     А.З. Для меня существует только один кроваво-философский синтез — Кровь и Почва A Priori, то есть та скрытая трансцендентная Мощь Почвы и Крови, с помощью которой можно, нужно и необходимо сверхнеистово разить "всё", обозначенное ницшеанской Волей к Власти как виды и формы "ложных ценностей". В принципе, "судьбу мира" (в конце концов!) будет определять сверхкритическая антимасса чистого A Priori плюс наши инстинктивные хищные Силы и Превосходства или, выражаясь ещё точнее, — уже навсегда сверхноуменальная роскошь A Posteriori Крови. При этом Сверх-Кровь ни в коем случае не захочет оставаться прежней человеческой "кровью", тем более в рамках какой-либо сыто-насаженной культуры, даже если эта "культура", услышав слово "человек", вынимает револьвер. Нет! Необходим приход только… Всецело Иного Сверх!

      "ЗАВТРА". Каков ваш опыт знакомства с творчеством Фридриха Ницше?

     А.З. Помнится, во времена СССР, один странный человек привёз из Москвы небольшую, изрядно потрёпанную книжечку "Так говорил Заратустра" 1913 года издания. Я внимательно прочитал её от корки до корки (а мне тогда было шестнадцать) и вдруг понял — всё, что окружало меня и сдерживало, есть слабость и страх. Мир как унылое и дешёвое представление без признаков главного — воли к мощи, мощи к власти. В этом осознании слабости и иллюзорности мира Ницше мне заменил Будду. Но вместо категории "нирвана", в данном случае, для моей воли чётко проступило и обозначилось самое невозможное — Сверхчеловек. Соответственно: я должен был им стать.

     Чтобы "схватывать" Ницше, нужно быть не другом и не союзником, но непримиримым врагом Ницше — жесточайшим молотом антимыслия! Подобный антифилософский молот требует единственного — собственной волей к мощи превышать все смертельные ставки мысли, то есть постоянно мыслить и действовать без страха. До этого "озарения" я только боксировал на ринге и постоянно дрался на улицах. После этого "озарения" я ещё больше дрался на улицах, но уже систематично изучал философию, особенно классическую немецкую и древнеиндийскую. Уже тогда, на ранних этапах "трансцендирования через все границы", мне удалось совместить "чёткие суждения своих мускулов" с самыми удалёнными интеллигибельными объектами и фигурами Ничто к Власти. Иными словами — я мыслил всё более и более пустотно и опасно. Неудивительно, что, в конце концов, я стал самым заклятым врагом для всех неоницшеанцев — как русских, так и западных. Однако на Востоке результат был иным: в Аллахабаде, в сакральном Prayag, где я уже давно активно печатался в журналах и издавал свои "змеемудрые книги", за поэтико-философское развитие ницшеанского концепта Сверхчеловек меня стали называть "русским Заратустрой", а индийский журнал "Taj Mahal Review" учредил Azsacra Award — почётную премию моего имени.

      "ЗАВТРА". Ответственно ли ницшеведение за превращение автора "Так говорил Заратустра" в гуманиста?

     А.З. Ницше всегда был злым философом, но не для "злых" или "добрых", а для — наизлейших! Такие ужасающие "труженики разума" способны к самой суровой дисциплине мысли, к "антисловам" невероятной мощи. Жаль, что в данное пространство и время как таковое подобные роскошные "бестии мысли" вламываются крайне редко. Чего хотел Ницше? Какое было главное его предсказание? Драконы ужаса должны пожрать драконов страха, то есть необратимо и неумолимо элиминировать всех неугомонных "гуманистов" с их приторно-вездесущим "моралином". Но почему тогда Ницше до сих пор всеми ими тотально не проклят? Почему они отменили post mortem заочное Нюрнбергское судилище над ужасным "отшельником из Базеля"? Ответ прост: гуманисты всегда исходили, исходят и будут исходить из принципа "разумной эксплуатации зла". Давным-давно известно, что все мировые "интеллектуальные гетто" могут расширять свою "власть" наиболее успешно и весомо только с помощью злых философов, используя самый чудовищный "опыт мысли" — это именно то, что Батай означивал как "опыт абсолютной негативности". Разве Гегель, Хайдеггер или Бодрийяр были добрыми? Разве Майнлендер и Делёз создавали "шоу гуманности" из своих самоубийств? Разве Шопенгауэр держал револьвер под подушкой лишь для стрельбы по грабителям? Только Ницше осмелился грубо и прямо заявить: "Прочь! Уберите свои "копыта"! Злая мудрость должна быть неприкасаемой!" Нечто сходное утверждаю и я: "Гуманизм эпохи Тайсё" должен наконец-то прекратиться.

      "ЗАВТРА". Какую апологию вы готовы оказать политкорректности и толерантности?