Газета Завтра 895 (2 2011)

В 2002 году, в возрасте 14 лет, я, с согласия отца и под слёзы мамы, решил поступить в Нахимовское Военно-Морское училище, здание которого прямо напротив "Авроры", в славном городе на Неве. Верна поговорка: "Флот — романтика для тех, кто на нём не служит". Служба здесь была, пожалуй, почти настоящая. Было всё: и наряды, и строевая подготовка, и парады на Красной площади, и шлюпочные регаты, и дальние походы… Здесь всё было в первый раз. И тот внутренний рост от 14-летнего подростка, нервно прокалывающего палец иголкой, пришивая погон к "фланке", до зрелого 17-летнего юноши, гордо расправившего плечи, стоящего в выпускном строю и уверенного, что всё ему в этом Мире подчинится, — этот самый рост может почувствовать только тот человек, который закончил или "Нахимку", или Суворовское училище. И это ощущение было не просто каким-то бахвальством. Приезжая в отпуск в родной Севастополь и приходя на уроки к своим бывшим одноклассникам, которые, кстати, учились в одной из лучших школ города — в "Московской" (так ее прозвали в народе — школа построена для детей офицеров флота за счет правительства Москвы), я ощущал себя переростком в детском саду. Все было как-то слишком детско: вроде и предметы те, и темы похожи, но отношение между учителем и аудиторией совершенно иное, но поведение во время урока какое-то развязное, а требование к знаниям намного ниже. Понимание, насколько мы (нахимовцы) были более подготовлены к службе, да и к жизни, пришло позже, в военном вузе, но об этом ниже. Как же теперь обидно смотреть интервью наших "Великих полководцев" в юбке, рассказывающих про то, что они, понимаете ли, не видят смысла в строевой подготовке, нарядах и парадах, что офицеры в Нахимовском и Суворовских училищах заменяются гражданскими педагогами, а выход в город будет осуществляться не по увольнительным, а в любое свободное время. Для не обремененного военным опытом читателя может показаться, что я пропагандирую солдафонщину. Но это не так. Именно всё это и создает систему, воспитывающую молодого человека как будущего защитника Родины. И вряд ли можно найти офицера, который, пройдя эту школу, жалеет об этом. А при разговорах наших реформаторов, что данные учебные заведения будут выпускать не только будущих офицеров, но и просто госслужащих, сразу задумываешься: а зачем на это тратить деньги Министерства обороны? Зачем продолжать набирать в училище девушек, когда выпускникам парням некуда пойти?..

После выпуска из НВМУ, что соответствовало окончанию школы, я поехал в Москву. Решил продолжить обучение в единственном гуманитарном военном вузе страны — Военном университете. Специальность была выбрана не очень популярная в среде военных, но меня привлекавшая — журналистика. Конечно, как и в любом месте, в Военном университете были и случайные люди: кто-то пришел получить бесплатное образование и закосить от армии, наивно полагая, что курсантская жизнь слаще солдатской, кого-то пихнули родители в расчёте, что их чадо перевоспитается, а кто-то просто от безысходности — у тех, кто живёт за МКАДом, очень часто нет денег на учёбу единственному мужчине в семье.

Пять лет учёбы. За это время было многое… Меня как выпускника Нахимки с первых дней поставили на должность командира учебной группы. Ох, как это сложно — командовать такими же как ты, особенно ближе к выпуску, когда через некоторое время все будут стоять в равном лейтенантском строю. Как-то в один из длинных казарменных вечеров лейтенант Егор Устьянцев сказал мне: "У тебя 29 человек в подчинении. Твоя задача, чтобы все дошли до выпуска". Дикие слова! Многие курсанты старше меня, я так же пришел учиться, как они, а должен "довести их до выпуска". Два года казармы, потом общежитие на Большой Пироговской, отремонтированное за наш счет, из которого нас же выселили в начале пятого курса по непонятным причинам (многим пришлось работать охранниками в ночных клубах и раздавать рекламки у метро, чтобы снимать жильё в Москве, поскольку абсурдность приказа переехать в заполненную младшим курсом казарму понимало и само командование, кстати, общежитие — до сих пор пустое), полевые выходы, стажировки, стрельбы — всё это пролетело, как один день. 26 июня этого года на Поклонной горе нас, военных журналистов, выпустилось 27.

Двоих я не довел до выпуска. Увы… Но, как оказалось, дойти до выпуска было не самое сложное.