Газета Завтра 899 (6 2011)

Сулейман занимает более гибкую позицию. Его постоянные контакты в качестве спецпредставителя Мубарака в Иране, Сирии и Палестине помогли ему выстроить отношения с исламскими радикальными течениями и партиями. Его можно назвать сторонником умеренной линии и он, при желании, так же мог бы выступить в качестве национального лидера. При этом Сулейман считается одним из самых близких и преданных друзей Мубарака. Что в этом случае перевесит: верность дружбе или прагматичные интересы, — судить трудно. Но выдвижение на роль лидера Энана не сулит Сулейману ничего хорошего. Энан, безусловно, попытается избавиться от такого мощного соперника.

В среде оппозиции также нет явного лидера и устойчивого единства.

Радикальные исламистские группы все эти годы находились в глубоком подполье и не имеют широкой базы поддержки, с которой бы они могли уверенно контролировать улицы. Приехавший в Египет бывший председатель МАГАТЭ аль-Барадеи хотя и известен в Египте, но не имеет никакой реальной политической структуры, на которую мог бы опереться. Эта взаимная слабость и толкает оппозиционеров друг к другу. Но такое единство не долговечно и обречено на раскол. Барадеи — светский человек и сторонник демократии западного типа, а египетские исламисты свой идеал видят в прообразе политической организации "Хизбалла" или турецкой Партии справедливости и развития.

В итоге, на сегодняшний день ни одна из сторон не имеет достаточно сил для удержания власти или же, наоборот, — для её захвата. Отсюда и ситуация неопределённости. На улицах продолжаются беспорядки, но коренного перелома ситуации не происходит.

Чего же ждать?

На мой взгляд, американцы сейчас пытаются повторить сценарий "заморозки" ситуации, аналогичный тому, который был осуществлён в Алжире в 1991 году и в Турции в середине 80-х, когда армия выступила как "стабилизатор" политической ситуации, остановившей прорыв к власти исламистов. В какой-то момент армия может выступить как гарант порядка и законности, взяв на себя роль третьей силы: с одной стороны, не позволяя "исламистам" взять власть, с другой стороны, принуждая Мубарака к уходу без попыток "наследования" власти и зачистке наиболее коррумпированной части египетской элиты.

Георгий Судовцев Апостроф

Владимир Шемшученко. Поэзию чувствуют кожей. — СПб.: Всерусскiй соборъ, 2010, 200 с., 1000 экз.

Творчество Владимира Шемшученко, уроженца Караганды, а ныне — жителя окрестностей российской "северной столицы", никогда не было поводом для каких-то литературных дискуссий. Видимо, из-за того, что такие внешние дискуссии предполагают в поэте отсутствие дискуссии внутренней, чёткость и однозначность высказанной им позиции — ту "печку", тот тезис, от которых можно "плясать" дальше, нечто, наподобие "Что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне..." Бориса Слуцкого, или "Я пил из черепа отца..." Юрия Кузнецова. А Шемшученко постоянно спорит с самим собой, постоянно в себе самом не уверен, постоянно сам себя опровергает — и это черта не столько даже личностная, сколько "поколенческая".

Донос. ОГПУ. Расцвет ГУЛАГа.

Руби руду! Баланду съешь потом...

Мой дед с кайлом в обнимку — доходяга.

А я родился... в пятьдесят шестом.

Война. Концлагерь. На краю оврага

Эсэсовец орудует хлыстом...

Отец с кайлом в обнимку — доходяга.

А я родился... в пятьдесят шестом.

Орёл двуглавый. Гимн.

Трёхцветье флага.

С нательным в новый век вхожу крестом.

Бескровно под пером скрипит бумага,

Ведь я родился... в пятьдесят шестом.

Но тут же:

...Я бы вырвал по плечи руки

Тем, кто сбросил с Кремля звезду!

Или вот еще иное, считающееся уже "политически программным" для автора:

Империя не может умереть!

Я знаю, что душа не умирает...

Империя — от края и до края —

Живёт и усечённая на треть.

Оплаканы и воля, и покой,

И счастье непокорного народа.

Моя печаль — совсем иного рода,

Она созвучна с пушкинской строкой.

Пусть звякнет цепь, пусть снова свистнет плеть

Над тем, кто воспротивится природе...

Имперский дух неистребим в народе,

Империя не может умереть!