Газета Завтра 903 (10 2011)

В романе Захара Прилепина практически нет отрицательных образов. Даже трусоватый Руслан со временем вписывается в их отрядную жизнь. Все, как братья, у всех всё общее. Но и к этому братству они пришли лишь через законы войны. Или будут вместе и выживут — или каждый за себя, и все погибнут. На войне нет места эгоизму.

В "Патологиях" есть всё: и героизм, и мужество, и храбрость, и постоянное, бесшабашное пьянство, иной раз с перебором, заканчивающееся гибелью собственных друзей. Есть какая-то партизанщина, бездарное планирование операций, равнодушие иных командиров к судьбам рядовых бойцов. Всё это не декларируется, не утверждается языком газеты и публицистики, а следует из сюжета произведения, из действий его героев, органично вписывается в художественную ткань романа.

Удачей романа "Патологии" я считаю соединение, с одной стороны, той доподлинной окопной правды, которую знают лишь те, кто сам воевал, деталей военного быта, реальных подробностей боевых операций, а с другой стороны — талантливого исполнения литературного замысла.

Вслед за романом появились военные рассказы, вошедшие в книгу "Грех". В чём-то эти рассказы посильнее и помастеровитее романа. Как бы в противовес господствующей политике автор дает читателям образ сильного и мужественного героя, что и не нравится многим критикам, певцам пустого и серого постмодернизма.

Появились и достойные сотоварищи Захару Прилепину. Аркадий Бабченко с "Алхан-Юртом" и "Взлёткой", Александр Карасев с фронтовыми рассказами "Ну, ты, мать, даешь", "Готический замок" и другими. А еще — Евгений Даниленко "Дикополь", Илья Плеханов "Ромарио", Павел Андреев (Афганистан), Андрей Грешнов (Афганистан), Игорь Фролов (Афганистан), Алексей Суконкин (Чечня), Дмитрий Сухоруков (Югославия), Рустем Бизянов (Чечня), Алексей Наумов, Денис Бутов, Валерий Горбань, Вячеслав Немышев. Интересную имитацию дневника воюющего солдата написал журналист И.Анпилогов "Уроки армии и войны или хроника чеченских будней. Из дневника солдата-срочника".

Недавно, в 2010 году, в журнале "Молодая гвардия" вышла интересная повесть Игоря Бойкова "Закованные в цепи", о пленниках чеченского зиндана. Увы, это уже не традиции Толстого и Лермонтова, это куда страшнее. Как и положено, либеральная наша критика принялась эту повесть всячески поносить, оправдывая чеченцев и почему-то упрекая повесть… в антисемитизме. Неужто чеченские боевики стали иудеями? Кстати, тот же антисемитский упрек звучит и в статье американской славистки Анны Бродской "Чеченская война в зеркале современной российской литературы". Конечно же, отмечается жестокость прежде всего русских солдат, но, самое смешное, упреки русских писателей в адрес чеченских боевиков Бродская тоже сравнивает с упреками в адрес евреев. Может быть, и Шамиль Басаев стал евреем, и это евреи захватили "Норд-Ост" и бесланскую школу?

Они проходят через страх смерти, и, постепенно обретая чувство боевого товарищества (может быть, главное на этих неидеологических войнах), крепнут как личности, как герои. Если эти герои, возвращаясь домой, оказались не востребованы, не государство ли виновато в том, что многие из них ушли в криминал? Поразительно, но эта новая военная проза, будучи прозой лирической, как правило, лишена острого сюжета, лишена динамики, она, как правило, экзистенциальна. Люди думают и переживают. Люди воюют и погибают, убивают и защищаются. Это не закрученный боевик.

Не все писатели "окопки" равнозначны по своему таланту, как не были равнозначны по таланту и наши знаменитые писатели-фронтовики. Любопытно наблюдать, как молодые военные писатели совмещают в своей прозе приемы постмодернизма и традиционный реализм, доходящий до натурализма. Общим для молодой военной прозы является и некая детскость. Школьник или студент, недотепа, маменькин сынок, почти ребенок с затянувшимся чувством детства вдруг попадает на передовую, где смерть, кровь, где ты должен убивать и можешь в любую минуту погибнуть. Это чувство есть практически у всех прозаиков. Минимум фантазий. Если и есть фантастическая проза о нынешних войнах, то она существует где-то в стороне, вне разбираемого мной явления. Разве что Евгений Даниленко в своем "Дикополе" использует приемы типичного боевика. Но они, как бы поддерживая друг друга, строго относясь друг к другу, не дают ни соврать, ни прихвастнуть, ни опошлить события минувших войн. Это фронтовики, прошедшие через все "горячие точки" последних десятилетий. От Афганистана и Приднестровья до Чечни и Осетии.

С 2006 года стал выходить альманах "Искусство войны", который готовят Аркадий Бабченко и Илья Плеханов. Появились работы молодых критиков, среди них назову статью Валерии Пустовой "Человек с ружьем: смертник, бунтарь, писатель ("Новый мир" 2005. №5) и Андрея Рудалева "Обыкновенная война. Проза о Чеченской кампании" ("Москва", 2006. №4). Отмечу и интересный труд пятигорского критика и литературоведа Вячеслава Шульженко "Кавказ в русской прозе второй половины XX века: проблематика, типология персонажей, художественная образность".