Газета Завтра 917 (24 2011)

Значительная часть надежд на "возвращение Восточной Европы в Европу" не оправдалась — и пора понимать, почему. С другой стороны, все надежды двадцатилетней давности, которые могли реализоваться, уже воплощены в жизнь, — и нам, как соседям не только в географическом и хозяйственном, но и в культурном смысле, важно понимать, что будет дальше.

Опыт европейской интеграции нужен нашему обществу не только потому, что Евросоюз остается наряду с США и Китаем одним из трех мировых "центров силы". Хотя и весьма несамостоятельным, что мы видели и в ходе военных операций 2000-х годов, и в ход нынешней агрессии против Ливии.

Не менее важно и то, что Евросоюз является крупнейшим торговым партнером России, — и нужно сохранять уверенность в том, что с ним будет чем торговать на отдаленную перспективу (между тем последние годы грузоперевозки постепенно переориентируются на занятую работой, а не нравоучениями Юго-Восточную Азию).

Российскому обществу совершенно необходимо понимать, будет ли вражда к России, доходящая до русофобии, оставаться в "интегрирующейся" Восточной Европе ключевым критерием демократизма, и будет ли Польша считать себя, когда ей придется выбирать, 27-м членом Евросоюза или же 52-м штатом США.

Еще более важна культурно-идеологическая составляющая интереса к Европе и её опыту. Ведь именно в России, в том числе в самых широких слоях нашего общества, жива идея Европы как средоточия, квинтэссенции цивилизованности и демократичности, как высшего выражения "свободы, равенства и братства". Россия вот уже скоро четверть века живет в условиях национальной катастрофы, именуемой "либеральными реформами". В условиях еще более быстрой, чем в развитых странах, варваризации мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы нашему стремлению к цивилизованности и культуре было на что опереться не только в прошлом, в воспоминаниях о Советском Союзе, но и в настоящем, в современной Европе, — и все более остро тревожимся из-за того, что вместо еще недавно казавшихся незыблемыми европейских ценностей всё чаще опираемся на воздух.

Значение нынешнего Евросоюза — не столько в его актуальности, сколько в безусловной гуманности: не будем забывать, что прошлый общеевропейский проект был реализован Гитлером, а позапрошлый — Наполеоном. Европа нужна России именно как прививка гуманности — и её неспособность выполнять эту функцию требует углубленного изучения в качестве еще одной угрозы для нашей цивилизации.

ЕВРОИНТЕГРАЦИЯ ПОД ВОПРОСОМ

Между тем, сегодня уже не вызывает никаких сомнений одно: евроинтеграция и расширение ЕС способствовали не решению, но усугублению его проблем.

Ключевая проблема Евросоюза — глубочайшая внутренняя дифференциация, связанная не только с уровнем развития экономик, но и с культурным фактором. Носители разных культур — даже таких близких, как французская и немецкая, — по-разному реагируют на одни и те же управленческие воздействия, что затрудняет унификацию управления. Ситуация кардинально усугубилась в 2004 году, когда единая Европа расширилась, по сути дела, за пределы своих культурных границ, — но этот вызов не нашел должного управленческого ответа.

Подтягивание восточноевропейских экономик к уровню развитых членов ЕС в 1992-2008 гг. производит глубокое и неоднозначное впечатление.Если брать за точку отсчета уровень ВВП на душу населения во Франции, как самой благополучной страны объединенной Европы, которая избежала потрясений, пережитых, например, Германией после объединения, то Венгрия достигла своих показателей 1980 года уже в 1996 году, то есть через 16 лет, и затем уверенно превысила его, несмотря на кризис и нынешнюю стабилизацию; уровень 1985 года (то есть почти накануне рыночных реформ) был уверенно превышен уже в начале 2000-х. Чехия превысила свой "относительный" уровень 1985 года лишь в 2008 году, в 2009 из-за кризиса вновь "провалилась" ниже него, а затем вернулась на этот уровень. Румыния приблизилась к нему лишь в 2008 году, но потом вновь отступила, Польша почти достигла его лишь в 2003 году, через 18 лет, а Болгария, похоже, не достигнет уже никогда (по крайней мере ее нынешний "относительный" уровень лишь немногим превышает половину уровня 1985 года).

Сохраняется высокая неравномерность развития самих стран Восточной Европы, хотя аутсайдеры частично сменились (место Польши заняла Болгария, Румыния осталась на предпоследнем месте). Как показывает кризис 2009 года, прогресс стран Восточной Европы носит неустойчивый характер: кроме Словакии (обладающей мощной нефтеперерабатывающей и химической промышленностью при малом населении, что выводит ее из общего ряда), все они (включая, насколько можно понять, территорию бывшей ГДР) пострадали относительно более сильно, чем взятая за "точку отсчёта" Франция. При этом регресс был незначительным в наиболее (Словения и Чехия) и наименее (Болгария) развитых странах; остальные отступили весьма существенно. При этом Венгрия, например, начала заметно уступать находящейся в крайне тяжелом положении Эстонии.