Газета Завтра 934 (41 2011)

Ф.А. Я очень хорошо себе представляю, что такое бедность в Америке. В нашей стране есть множество домов, в которых нет водоснабжения. Или электричества. Иногда причина в том, что коммуникации не были проведены с самого начала, но чаще это происходит потому, что люди, живущие в этих районах, так бедны, так погрязли в долгах, что коммунальные компании просто прекращают подачу воды или света. И семья может продолжать жить в доме, но в доме не будет света и воды. Есть целые районы в ряде городов — Балтимор, Филадельфия, где дома буквально разваливаются на части после набегов бездомных и наркоманов, которые там поселяются. Зимой в этих районах не бывает отопления.

Ты знаешь, что каждый пятый американский ребенок засыпает голодным, потому что по статистике ему удается поесть только один раз в день? Если мы — богатейшая в мире страна, почему двадцать процентов наших детей голодают? Пятьдесят миллионов человек, это каждый шестой, не имеют медицинской страховки несмотря на все реформы Обамы. У моего отца есть страховка, но за эту страховку каждый месяц он должен платить все больше и больше. Двадцать пять лет назад, когда он только начинал работать, страховка была бесплатной. Сегодня это несколько сотен долларов. Пока он может себе это позволить, но лишь потому, что входит в десять процентов населения с самыми большими доходами. Эти десять процентов пострадали пока не так сильно. Но остальные девяносто процентов почувствовали весь размах кризиса. И каково им осознавать, что причина происходящего — один процент населения, люди, которые присвоили себе все ресурсы.

Мы никогда не были страной безграничных возможностей для всех, какими мы представлялись остальному миру. Бедность и дискриминация существовали здесь всегда. Но теперь такое ощущение, что общество действительно почти доведено до крайней точки.

За всю свою жизнь я не видел ничего подобного. Я помню, когда выбрали Обаму, многие высыпали на улицы — радовались и надеялись. Но эти надежды были обмануты. Я помню самых разных людей, помогавших Обаме избраться. Но сегодня эта солидарность совершенно другого уровня. Мы идем на противоборство с властью. Мы понимаем, что наше существование определяется нашей борьбой с теми, кто всё контролирует.

Я не знаю, сколько мы продержимся. Но одна из идей, которая вселяет в меня надежду, состоит в том, что мы не атакуем конкретного губернатора, законопроект или отдельную компанию. Мы ставим под вопрос всю систему финансового капитализма в той форме, в какой он существует сегодня в нашей стране. Когда я оказался в камере, я понял, что мы все объединены только одной мыслью — мы выступаем против тех, кто контролирует нашу страну. Все остальное неважно. Неважно, как мы будем это менять. Мы можем расходиться в методах. Мы демократическое движение и мы не можем заранее объявить программу, которая была бы обязательной для всех. Мы должны работать вместе, вовлекать больше людей самых разных категорий населения. Происходит стремительная пролетаризация труда. Люди, которые вчера были буржуазией и считали себя защищенными, сегодня оказываются в той же ситуации, что и мой отец, он инженер. У него были гарантии и стабильность, но сегодня он их теряет и дорожающая медицинская страховка в его возрасте делает его крайне уязвимым.

Мы очень рады тому, что большие профсоюзы приняли решение поддержать нас. Потому что на протяжении последних ста лет профсоюзы в США были частью любого серьезного общественного движения. Без коллективной силы объединенного рабочего класса мы никогда не сможем бросить серьезный вызов власти капитала. Эта власть основывается на превращении капитала в еще больший капитал. Единственный способ добиться этого, как известно, — заставить всех остальных работать на них. Если мы сможем организовать рабочие коллективы так, что этот процесс будет прерван, мы ударим по тому единственному, о чем капиталисты действительно беспокоятся — по их деньгам.