Газета Завтра 945 (2 2013)

Вот, знакомый чуя запах, Теркин замедляет ход.

Питу, хумус и фалафель в лавке на углу берет.

И кладет неспешно в питу чипсы, а поверх - лучок,

А потом для аппетиту перца острого стручок.

Тут же возле стойки влажной, подмигнувши продавцу,

Питу съел степенно, важно, как и следует бойцу.

Вытер рот ладонью потной а потом вздохнул: "Эх, ма!

Лучше бы свининки постной, а не этого дерьма!

Да еще б стакан сивушки, к ней - соленого грибка,

И со здешнею подружкой да сплясать бы гопака!

Да пройтись с гармошкой, с песней, а когда начнет темнеть,

С этой бы подружкой местной в кибуце на стог залезть!.."

И пошел. Мелькали лица. Звали в путь его дела:

То на Рождество - бар-мицва, то на святки - брит-мила.

То кому сменить покрышки, то ворота подлатать,

То Твардовского детишки в школе просят почитать.

Так он шел, к ходьбе привычный, на поля бросая взгляд.

Фронтовик, боец отличный, а теперь - репатриант.

Сел в лесу на пень бугристый и портянки разложил.

Сигареты Time и Winston в самокрутку покрошил.

Выпил кружку самогона. Чтоб в пути прибавить сил.

Редькой с долькою лимона, крякнув, быстро закусил.

Так себе сказал: "Ну что же, по всему видать, ей-ей!

Что и я - хоть не по роже, так по местности еврей!

Где вы нынче, Валька, Сенька? Где ты, сторож дед Егор?

Где родная деревенька? Не видал вас с давних пор!

Кто теперь комбайн наладит? И покрасит в клубе дверь?

Кто? Скажите, бога ради!.. Да чего уж там теперь!.."

Вдруг качнулась ветка слабо. Чья-то голова в платке.

То ли девка, то ли баба бродит там невдалеке.

Достает гармошку Теркин, рыжий ус поправив свой.

По ладам привычно ловко пробегает пятерней.

И гармошка та запела, в небе распугав орлов.

И кому какое дело, что у песни нету слов!

Как на фронте, как когда-то за собой она ведет.

Только вдруг ствол автомата ткнулся Теркину в живот.

Да, плохая вышла спевка! Видит Вася, что стоит

Перед ним в платке не девка, а хамасовский бандит!

И откуда только взялся!.. что орет - не разобрать.

Все же Теркин догадался - Руки вверх, едрена мать!

Что поделать! Поднял руки и смотрел, прищуря глаз,

Как араб, рыча, из сумки все на землю злобно тряс.

Миску смял, испортил вилку, помидоры подавил.

Это ладно! Но бутылку!!! Хвать из сумки - и разбил!

Кто ж стерпеть такое сможет?! И хамасовца, крича:

"Ах, фашистская ты рожа!" Вася Теркин бьет сплеча.

Кто не пьет, тот лишь по слухам знает этот русский дар -

Собутыльнику по уху сокрушительный удар.

И удар тот, как на пьянке, в миг араба уложил.

Рухнул тот лицом в портянки и минуты не прожил!

Теркин в кактусы неспешно бросил ржавый автомат.