Газета Завтра 950 (7 2013)

A propos: западофилия в наши дни есть род социальной некрофилии. Стремление как к образцу для подражания, к порядкам такого социума, который захлёбывается в гное порока, обездвижен социальной импотенцией и не способен сохранить ни расовую, ни историческую, ни религиозную идентичность, т.е. охваченного волей к смерти, есть не что иное, как культурно-историческая некрофилия, оставим мёртвым хоронить их мёртвецов. Те, кто зовёт нас в «цивилизованный мир», хотят привести нас на кладбище, в лучшем случае – на помойку «поля чудес» в «стране дураков». Попадание именно на такую помойку, причём в периферийно-третьемирском варианте, заблокировали Сталин и его команда в 1930-е годы, а инерции хватило до 1980-х годов. Европы, о которой можно было бы сказать словами Артюра Рембо как о месте: «…где малыш/ В пахучих сумерках перед канавкой сточной,/ Невольно загрустив и вслушиваясь в тишь,/ За лодочкой спешит, как мотылёк непрочной», давно нет. Европа (да и Запад в целом) сегодня - это скорее заповедник гоблинов, только гоблины в основном сами люди неместные (хотя и местных гоблинов хватает): конрадовское «сердце тьмы» теперь забилось в Европе – пришло возмездие за века колониального грабежа. Но это их проблемы – проблемы «ничейного дома»; «nobody’s house» – так назвал Великобританию времён Тэтчер один английский журналист, но то же можно сказать и обо всей Европе. «Ничейный дом» – это и есть идеал глобалистов, которых несколько раз в ХХ в. подсекал Сталин: СССР был общим домом.

Возвращаясь к схеме пирамиды и массы, отмечу: только такая пирамида, которая отвечает устоявшимся формам коллективного бессознательного и отвечает им, способна нормально функционировать в России, опираясь на невидимый каркас. Это очень хорошо понимал, более того – чувствовал Сталин. «Реформы неизбежны, – писал он, – но в своё время. И это должны быть реформы органические, […] опирающиеся на традиции при постепенном восстановлении православного самосознания (интересно, знают ли эти строки неистовые хулители Сталина из РПЦ? – А.Ф.). Очень скоро войны за территории сменят войны «холодные» – за ресурсы и энергию. Нужно быть готовыми к этому».

Данный пассаж дорогого стоит. Мало того, что вождь предсказал войны за ресурсы, развернувшиеся на рубеже XX–XXI вв., он зафиксировал необходимость реформ в области психосферы, понимая, что военные действия со временем переместятся и туда и что реформы должны опираться на традицию (на сознание и бессознательное), а не отвергать и не ломать её. Именно этим с 1991 г. активно занимаются многие наши СМИ, особенно ТВ, впрочем, без того успеха, на который рассчитывали и нередко контрпродуктивно, озлобляя население, и, по сути, подталкивая к «мощному толчку клокочущей энергией утробы». Разумеется, значительная часть морально-нравственных ориентиров и императивов разрушена за эти 20 лет – как и за 20 лет, предшествовавшие 1917 г. Мы видим немало проявлений морального кризиса, и, тем не менее, задача разрушения русской психосферы, психоистории нашим противником не решена (даже компьютерные стрелялки не действуют на наших детей, как на западных – из-за различий в смеховой культуре). И недаром чиновники опасаются антилиберальной революции «и всё», либеральная «пирамида» (в обоих смыслах этого слова) осталась чужой, чуждой и враждебной массе населения, чувствующего себя ущемлённым. Как пела группа «Любэ»: «А за то, что Россию обидели,/ Емельян Пугачёв не простит». «Нижний мир» всегда играл в русской истории значительно большую роль, чем усматривали и готовы были признать «баре» – страшно далёкие от народа, ориентированные на Запад власти и профессорская наука. Что можно посоветовать этим ребятам? Читать внимательно русскую историю и труды нобелевского лауреата Ильи Пригожина о хаосе, диссипативных структурах, самоорганизации и сложности. Впрочем, не поздно ли «пить боржоми»?