Газета Завтра 965 (19 2012)

"В 57-м году я обратился в калининский обком с вопросом об отце — в каком состоянии могила, и есть ли она? Мне ответили приглашением на эту могилу, сказали, что могила ухожена, стоит почетный караул из пионеров. Но тогда выехать я не смог, выехал на место только в 65-м, вместе с братьями. Встретился с местным военкомом, а он вдруг и говорит, что могилы там уже нет, что есть постановление правительства о переносе мелких захоронений. В той отцовской могиле, говорит, было всего зарыто четыре человека, ее, де, перенесли за 50 км от этого места в деревню Мигуново.  Поехали в Мигуново. Видим, да, ухоженная братская могила. Но что-то нам подсказало, что надо поехать всё же на старое место захоронения, посмотреть, что там. Место там было глухое, добраться нам было очень сложно. Дорог нет, говорят. Всё местное начальство из деревень, что мы проезжали, к нам не выходило. Потом уж нам стало ясно — почему… Но чудом всё же мы туда добрались, и, кстати, по сухой дороге. Приехали — хорошая маленькая деревенька, домов двенадцать. Там в 1942-м медсанбат был, где отец и умер. От могилы остался один постамент — тракторист, говорят, работой поплатился, не захотел сносить. А памятник снесли — коленопреклоненный солдат с автоматом — в сельсовете валяется. Ясно нам стало, что никого не перезахоранивали, просто надругались над могилой. Ну, мы достали палатку, коньяк, стали поминать. Тут и местный народ начал подходить. Долго поодаль стояли — метров за двести. Мы их подзывали-подзывали, они всё стеснялись. Наконец подошли, разговорились. Рассказали, что во время войны вся деревня была эвакуирована, оставлены были пять женщин — помогать раненым в медсанбате. Кому, говорят, цигарку свернём, кому глаза — мёртвому — закроем. Они подтвердили, что никого не раскапывали, здесь наша могила, павшие воины в земле так и лежат. После войны председатель сельсовета — фронтовик — по огородам собирал останки, складывал в гробы и похоронил всех рядом. Но потом, уже при следующем председателе, приехал грузовик, могилу вскрыли, доски гнилые погрузили, увезли куда-то, а кости в лесу раскидали… В той могиле, где отец похоронен, оказалось, лежит 44 солдата, а недалеко 57 человек — там противотанковый ров был. Там-то вообще ничего от могилы не осталось — сосны растут, и всё. Дважды туда приезжал, всё искал следы могилы, но так и не нашёл. Потом поехал я к военкому тому, предложил ему восстановить могилу — ведь при Сталине даже памятник был. Но тот отказал мне, и даже моих угроз о том, что в печать, на телевидение пойду, не побоялся. Я же написал в "Комсомольскую правду", в областной военкомат генералу — всё мимо. Тогда я поехал в политуправление Московского округа к генералу Фокину. Он меня принял, расспросил, и дал приказание местному военкому провести тщательное расследование. В результате расследования факт существования могилы подтвердился, военком Ржева и председатель сельсовета были сняты с работы. 

После всего этого был расширен периметр захоронения. Останки оказались в хорошей сохранности. Был поставлен большой памятник новый, с мемориальной доской. Всю могилу восстановили. 

Теперь же никто за могилой не ухаживает, хоть по какой-то статье деньги на уход и выделяются. В том году еле её нашли. Памятник — четыре метра высотой, а всё заросло лесом, ведь болота везде. Деревни давно там уже нет. Я прошу власти перенести могилу в Ржев. Заместитель мэра по социальным вопросам сказала, что в том году должны были перенести, да денег, вот, не дали. Вроде Тверская область денег должна выделить. Новый губернатор области распорядился вроде, а денег нет пока..." 

Николай Иванович оставил в редакции нотариальные копии многочисленных просьб и обращений к властям города Ржева и в администрацию Тверской области. Среди прочего мы обнаружили старое письмо, которое печатаем ниже, без правок и сокращений. 

т. Присмотрова!

Ваше письмо мною получено, где вы спрашиваете, чтобы я сообщил вам о вашем муже, который умер в нашем медсанбате 18-го марта 1942 г.