Газета Завтра 971 (28 2012)

"Это не Израиль — это фашизм", — резюмирует мой собеседник: "Они далеки от Женевских соглашений и гуманного отношения с заключенными как небо от земли".

Одинчка 120х80 см 

Вокруг дома Аймана Хатима Афифа аш-Шахрира в Газе все заборы расписаны приветствиями ему — он отсидел в израильской тюрьме 19 лет, был приговорен к 550 годам, вышел на свободу по обмену Шалита. Он происходит из знаменитой палестинской семьи. Забрали его, когда ему исполнилось 28 лет. Без него выросли три его дочки, две из них без него вышли замуж и родили ему внуков.

Айман возглавлял одно из отделений "Бригад Изз ат-Дина аль-Кассама", боевого крыла сопротивления. Обвинили его в том, что он участвовал в нападении на израильских солдат в районе Газы. 

Переводчик просто узнал его на улице, хотя знаком лично не был. Айман и его жена пригласили нас домой. Вся лестница и весь их подъезд уставлен цветами в его честь.

"Дом, в котором мы сейчас находимся, я построил своими руками. Меня арестовали спустя 9 дней, как я поставил оконные рамы", — говорит бывший узник.

Айман сидел в камере, которая вообще не может быть предназначена для людей: "Одиночная камера — это 120 на 80 см — в такой камере нельзя ни лечь, ни встать, ни протянуть ноги, в ней нет ничего, один раз в день дают еду, которую невозможно есть.

Я знаю трёх заключенных, которые отбывали в таких камерах по 25 лет".

Айман уверен, что бессмысленные сроки в несколько пожизненных дают с одним расчетом, — это должно сломить волю заключенного: "Человек должен сидеть в каменном мешке и понимать, что умрет здесь. Но они ошибаются — у каждого палестинца есть надежда на Всевышнего, это нельзя отобрать".

Одних заключенных без конца переводят, других держат в одном и том же месте десятки лет: "Я 18 лет провел в одной тюрьме Навха. Я единственный, кого так долго держали в одном и том же месте". 

Свидания и письма в "пятизвездочных" тюрьмах

"Пять лет с 2006 года не было ни одного посещения ни у кого из заключенных. Мой отец умер, он не видел меня последние 10 лет своей жизни. Только "Красный Крест" иногда мог передавать мне письма — это был единственный способ поддерживать связь с родными — дети выросли без меня", — говорит Айман.

Он считает, что сохранил в тюрьме здоровье только потому, что в юности занимался каратэ и имеет черный пояс: "Когда меня переводили в общую камеру, я тренировал своих товарищей. Мы видели, что надзиратели прошли уже мимо камеры, и тогда я показывал заключенным приемы каратэ — так мы поддерживали физическую форму и наш дух".

"Израильская пропаганда на весь мир рекламирует свои тюрьмы как пятизвездочные отели — это ложь. Что узникам там можно получать образование в израильских вузах — это ложь; сам он еще в начале своего срока дистанционно закончил бакалавриат в университете Газы по социальной защите. Теперь учиться заключенным вообще запрещено. Работает целая система подавления воли заключенных — запрещают то, что вам нужно, чтобы чувствовать свою связь с миром".

Рожать со связанными руками и ногами

Самар Исбех арестовали, когда ей было 22, и дали 2,5 года за участие в студенческой демонстрации. Сейчас ей 28. Она живет в Газе, а её семья и семья её мужа — на Западном берегу.

"Меня арестовали через три месяца после свадьбы. Я возглавляла совет студентов в Исламском университете. Наш совет организовал демонстрацию против оккупации. Меня арестовали в Тулькарме, в доме моего мужа. Спустя два дня моего мужа тоже арестовали и приговорили к 9 месяцам — против него у них ничего не было вообще", — говорит Самар. 

Теперь она больше не может ездить в Тулькарм к родным, как и её муж, как и её дети. Её родным приехать к ней — это целое мероприятие, очень дорогое и хлопотное — нужно получать разрешение у оккупационного режима, долго ждать бумаг, потом долго ждать на блокпостах, ехать через три границы. Именно поэтому большинство палестинцев не имеет возможности навещать своих родных: блокпосты для них непреодолимы, каждый раз нужно иметь множество разрешений, а на территорию самого Израиля, где находятся тюрьмы, въезд гражданам-палестинцам запрещен. 

"Я была беременной, на самых первых месяцах. Все виды пыток я прошла — в течение 66 дней меня пытали в помещении под землей. И на детском стульчике заставляли сидеть, и в ледяном карцере", — говорит Самар. 

"Я рожала со связанными руками и ногами. Они сделали мне кесарево сечение — не потому, что это требовалось по медицинским показаниям, а просто из ненависти. Ребенка мне оставили, но обращались с ним как с заключенным — ему ничего не давали: ни молока, ни памперсов. А если привозили — то только просроченное. Во время родов и после меня оставили в камере без всяких человеческих условий. Мне было запрещено выходить на улицу. Парацетамол — вот всё, что давали мне и моему ребенку от всех болезней". 

Можно ли голодать беременным?