Газета Завтра 976 (33 2012)

До революции она жила в квартире из двенадцати комнат. Потом её выселили в одну комнату. И когда я приходила к ней в гости, она доставала из-под кровати бутылочку винца и говорила: "Алла, одна комната — это очень удобно". В комнате её, метров двадцать шесть, стояли и спальня "Наполеон" и столовая мебель из красного дерева… Я рада, что одно поручение Елены Михайловны выполнила. В 1956 году я впервые выехала на гастроли в Париж, и Елена Михайловна попросила меня передать её сестре небольшую посылочку. Я это сделала. И привезла еще от сестры подарок в Ленинград Елене Михайловне. 

"ЗАВТРА". Тогда вы стали первой русской балериной, получившей премию Анны Павловой. 

А.О. Вы знаете, я тогда не знала даже, что это такое — премия Анны Павловой. Тогда еще у нас никто не знал, что есть такая премия. Я вернулась домой и положила её в сундук и очень долго к ней не обращалась. Об этой премии я стала говорить уже совсем поздно, уже многие наши замечательные балерины были удостоены этой премии, и как-то было уже не очень удобно говорить, что первая была у меня. Сейчас диплом в театральном музее. На дипломе подписи Матильды Кшесинской, Ольги Преображенской, Сергея Лифаря… Там, в Париже, я встретилась с первой эмиграцией. Были еще живы поклонники величайших русских балерин. Они принимали меня, как подарок судьбы, потому что я была из Ленинграда. Я только тогда поняла: как люди могут любить родину. Они так любили Родину, Россию! И они не могли понять, что происходит теперь в России. А я была из Ленинграда-Петербурга, для них: и памятью о прошлом, и тем, что они не знали о настоящем. Я не знаю, виной ли тому та моя поездка в Париж? Но я понимаю — я люблю свою родину. Советский это Союз или не Советский Союз — это моя родина. И Невский проспект, где я родилась, где жила моя мама, бабушки — это моя родина. 

"ЗАВТРА". Расскажите о своих педагогах.

А.О. Мне, моему поколению, повезло необычайно: у нас были удивительные учителя, педагоги. Моим педагогом была Марина Николаевна Шамшева. В Кировском театре она была просто балерина, не солистка, но она была удивительного ума женщина. Удивительно интеллигентна, кстати, из профессорской семьи, и муж её был тоже профессор. И вероятно её ум, её отношение ко всему окружающему вынуждало ее относиться к нам с какой-то повышенной требовательностью. Не просто с требовательностью профессиональной. Кроме профессионального обучения, которым она владела блестяще, Марина Николаевна заставляла нас интересоваться окружающим — музеями, литературой, то есть, она воспитывала личность.

"ЗАВТРА". Можно еще сказать, что Лидия Михайловна Тюнтина вернула вас на сцену после серьезнейшей травмы.

А.О. Да, да, тогда многие врачи мне говорили: "о балете забудь". И я уже думала о другой профессии, хотела поступать в университет. И вот Лидия Михайловна Тюнтина — я училась у нее еще в начальных балетных классах и дружила с ее сыном Шуриком Грачом — взяла меня с собой на отдых. Мы жили в совхозе или колхозе — сейчас не помню — имени Чкалова. Это было недалеко от Сочи, там еще гастролировал Тбилисский театр, и мы ездили на спектакли с Чабукиани. Мы жили там месяц, и каждое утро начиналось для меня в шесть часов утра. Лидия Михайловна будила меня, будила своего сына, и мы начинали заниматься. В проёме двери Лидия Михайловна устраивала палку, и чтобы она не ездила из стороны в сторону, палку держал её сын, Шурик. Благодаря занятиям я, к удивлению врачей, восстановила форму и вернулась на сцену. И, конечно, я благодарна Лидии Михайловне Тюнтиной бесконечно. Она была ученицей Вагановой, не только как танцовщица, но и как педагог.  

"ЗАВТРА". Что вынуждало педагогов относиться к подопечным с такой материнской заботой?

А.О. Вы знаете, сегодня очень поменялись отношения между людьми. Для нашего поколения, для старшего поколения, старшие нас научили этому — неважен был вопрос меркантильный. Люди были преданы делу, у них было одно желание — помочь. Желание помочь было необыкновенное.

"ЗАВТРА". Что характерно было тогда в отношениях между педагогом и учеником?