Газета Завтра 976 (33 2012)

...Итак, решено: вывести войска, вылететь к Горбачеву, собрать у него руководителей республик, подготовить вопросы о стабилизации положения в стране, о Союзном договоре для рассмотрения на сессии и потом съезде Верховного Совета СССР. К Горбачеву летят: В.А. Крючков, Д.Т. Язов, А.И. Тизяков, О.Д. Бакланов, В.А. Ивашко.

22 августа. 

На президентском самолете № 1 А.И. Тизяков, Д.Т. Язов, А.И. Лукьянов, В.А. Ивашко, Ю.С. Плеханов и я в сопровождении автоматчиков вылетели вслед Ту-134, на котором летит Горбачев с семьей, Руцкой, Силаев и другие "спасители" Президента СССР. В качестве заложника с Горбачевым в ТУ-134 был взят председатель КГБ В.А. Крючков.

Видимо, воспаленный мозг Президента "обезопасил" себя и своих домочадцев: в последний момент перед отлетом из Фороса в Москву он сделал мгновенную рокировку и пересел с семьёй в другой самолет. А всех нас, в том числе экипаж, в котором были женщины, предоставил трагической участи, как ему, очевидно, представлялось, — погибнуть в авиационной катастрофе...

Я возвращался и возвращался к вопросу, почему мы, прилетев в Форос, не смогли встретиться и переговорить с Горбачевым, с прилетевшими после нас Руцким, Силаевым и другими. На моих глазах возводилась стена отчуждения между "нами" и "ими" — с "нами" "они" не стали говорить... Что может это значить? Ведь перед сессией Верховного Совета СССР необходимо было посоветоваться, снять возникшие недоразумения, паутину все более накапливавшегося недопонимания, обмана и лжи... Президент РСФСР уклонялся от переговоров, маневрировал в течение понедельника, вторника, среды... Президента СССР предусмотрительно устраивала тактика самоизоляции в течение этого же времени...

До сессии Верховного Совета или съезда остается несколько суток. Судя по обстановке, можно предположить, что эти дни будут использованы во зло, противоборство сторон не угаснет, а приобретет новые формы. Точку, скорее всего, может поставить только Верховный Совет. Вывод: надо идти в Верховный Совет и работать в нем, говорить всю правду, ведь были же даже ко мне, человеку, мало известному среди депутатов, порядка тридцати звонков с возмущением по поводу возни в Ново-Огареве, по поводу игнорирования Горбачевым референдума от 17 марта 1991 года....

Итак, решено: завтра, то есть сегодня (ведь уже около двух часов) с утра быть в Верховном Совете... Надо бы посоветоваться с Анатолием Ивановичем, но он задремал... или пытается...

Время неумолимо — идем на посадку. Вот мы у зала ожидания Внуково-2. Выходим из самолета, много света, направляемся в павильон для встречающих. Вокруг в лучах прожекторов люди, они рассредоточены по одному, двое, трое. Появляется Николай Константинович, мой "прикрепленный", мы рыхлой группой подходим к стеклянным двойным дверям зала. Впереди меня маршал Д.Т. Язов со своим порученцем. Мимо нашей группы пробегают несколько офицеров с автоматами, видимо, из тех, кто летел с нами в самолете...

Иду на выход к машине, но натыкаюсь на двухметрового знакомого из охраны. Он предупредительно:

— Олег Дмитриевич! Вам надо зайти налево.

— В чем дело? Зачем?

— С вами хотят переговорить.

— Ясно...

Захожу в боковой зал, большой стол на месте. Меня ждет вежливый молодой человек, вижу его впервые.

— С вами хочет переговорить прокурор РСФСР товарищ Степанков.

— Как его зовут? Где будем говорить?

— Сейчас найдем свободный кабинет, его зовут Валентин Георгиевич.

Первый из кабинетов, куда мы заглянули, был свободен... Через несколько минут в кабинет энергично входит довольно прилично одетый молодой человек, подвижный, с выразительно-чувственными губами, темно-маслянистыми, несколько глубже обычного посаженными глазами.

Кабинет небольшой, подсаживаемся визави за приставной столик у солидного письменного стола.

— Олег Дмитриевич! — начинает сходу... — Мы бы хотели переговорить с вами по поводу вот этих... (подыскивает подходящее слово) событий последних нескольких дней.

— Пожалуйста, я к вашим услугам. Слушаю вас.

— Вы меня не совсем правильно поняли. Этот разговор может затянуться, и здесь не совсем удобно его вести. Я бы хотел пригласить вас проехать на одну из подмосковных дач, и там с вами мог бы состояться разговор... Но уже поздно, а время не терпит...

— Валентин Георгиевич, чем я могу вам помочь? Могу пригласить вас ко мне на дачу, она здесь недалеко, на Николиной горе.

— Олег Дмитриевич, вы депутат Верховного Совета СССР?

— Да, народный депутат.

— Мы не можем вас задержать как депутата, а время не терпит, и хотел бы, чтобы мы начали с вами работать, не теряя времени.

— Валентин Георгиевич, значит ли это, что мои товарищи, не депутаты, задержаны?

— Не совсем так, они будут размещены на дачах в Подмосковье, и с ними будут работать наши люди.