Газета Завтра 985 (42 2012)

А 10 000 сирот и инвалидов, которых мы 25 лет кряду привозим в Москву на 1 июня, Международный день защиты детей? А 880 детей, которые с помощью нашего Фонда и при наших, очень непростых, усилиях получили бесплатные операции на сердце в клиниках только США?

Всем, кто настроен недоверчиво и цинично, могу присоветовать простейшее: примерьте ситуацию к себе. Вот у вас ребенок, рожденный с пороком сердца, его надо повезти в США… Как это сделать, кто это сделает, сколько это будет стоить, куда надо сунуться? Все эти ответы уходят в незнание, в ноль, не исключая денег.

Да, теперь всё решительно переменилось. Наш народ стал беден. К тому же, ему внушена ложная идея — думай только о себе. Главная, на мой взгляд, беда — мы оказались в состоянии нарастающей человеческой разобщенности. Протянуть руку другому — всегда было в наших народных обычаях. Теперь всё это если и не скончалось, то идет к тому уверенной походкой. Богатый — богат, бедный — пропадает. Но другому бедному он уже не поможет, и не только потому, что у самого ничего нет. А потому, что он никому и ни во что не верит.

Изменилось ли детство? Еще как! Оно лепится по образу и подобию взрослых. А получается еще хуже. Начну с простого — с русского языка. Дети неграмотны. Минобразования с его ЕГЭ, который нужен не России, а Западу, дает не знание, а умение отгадывать ребусы. Дети плохо и мало читают. В преподавании языка (русского, конечно) к ним снижены требования. Отмена сочинений и переход на изложение ведут наше население к резкой деградации — кто-то этого усердно добивается.

Печально признавать, но взрослые растеряли нравственность и культуру, а за ними следуют дети. Не все, конечно. И поэтому защита детства сегодня выдвигает на первый план тяжелейшее и мало видимое дело — защиту детской духовности, опирающейся на наши традиции: на русскую классику во всех областях, в том числе, научную классику, воспитание иммунитета к западному влиянию — как влиянию распада.

Видите, от спасения жизни надо двигаться к спасению души. Боюсь, и тут Россия уже почти всё потеряла.

"ЗАВТРА". Говорят, все мы родом из детства. И каждый человек, пришедший в этот мир, знает день своего рождения. А у Детского Фонда есть день рождения? И чем нынешний юбилей отличается от предыдущих? 

А.Л. День нашего рождения — 14 октября, праздник Покрова Пресвятой Богородицы. И мы верим в ее благодать, защищающую страждущих детей России. В этот же день — 180-летие освящения домового Храма во имя Димитрия Солунского по Армянскому перелку, 11, где расположен наш Фонд. Это здание в течение всех 25 лет мы трудно восстанавливаем, а теперь любовно содержим, ведь здесь была родительская усадьба Федора Ивановича Тютчева, который сказал: "Умом Россию не понять". И это — так.

Детский Фонд явился к жизни не по щучьему велению, как, может, кому-то теперь кажется. Мне повезло еще в 1985 году, когда тогдашний генсек подписался под поручением Правительству на моем письме о сиротстве. Появилось первое базовое решение самой центральной власти в пользу сиротства. Еще тогда я предлагал возродить Детский Фонд. Ведь такой Фонд существовал с 1924 по 1938 год, он был создан на траурном Съезде Советов по случаю смерти Ленина и его целью была борьба с детской беспризорностью. Гейдар Алиев, который курировал проект документа по моему письму, ответил мне на мое предложение: "Наверное, к этому мы еще не созрели". Но в 1987 году, в апреле, меня позвал к себе председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. Он говорил со мной 3 часа 40 минут. Появилось новое постановление о сиротстве. И в нём — пункт о создании Детского Фонда.

Меня до сих пор поражает доверие, с которым ко мне отнеслась тогдашняя власть. Редактор всесоюзного журнала, писатель — все это со мной, конечно. Но я же не был министром образования, который отвечает за всё. Но именно я работал летом 1987 года над новым Постановлением ЦК и Правительства о положении детей-сирот, именно меня позвали с докладом об этом на Президиум Совмина СССР. А потом Горбачев пригласил меня не куда-нибудь, а на заседание Политбюро. И впервые в истории этого уровня власти, тогда решающего, писатель говорил не о проблемах литературы, а о положении детства в стране. И тогдашний "президент" (Председатель Верховного Совета СССР) А.А.Громыко, и его сотоварищи по Политбюро слушали этого писателя (то бишь меня), опустив головы. 

Через несколько дней А.А. Громыко, позвонив мне предварительно по телефону, перевёл на счет оргкомитета еще только создаваемого Советского Детского Фонда гонорар за английское издание своих мемуаров — 25 тысяч долларов, огромные по тем временам деньги.