Газета Завтра 985 (42 2012)

Между тем на сцене появилась первая звезда: Евгения Образцова. Они с Андреем Меркурьевым сменили Дрю Джекоби, а "танец заблудившегося в себе горожанина" сменил аристократический, хотя и адаптированный под Голливуд, номер Джорджа Баланчина. Не скрою, мне всегда приятна Евгения Образцова. Она миловидна, ладно скроена, в ее позировках нет ни одной, оскорбляющей эстетическое чувство. Что до бросаемого ей упрека в "безликости", то "индивидуализм", как писал об этом еще Эрнст Юнгер в своем "Рабочем", есть изобретение буржуазное. Аристократической культуре такое понятие чуждо. Чуждо оно и сценической фее — Женечке Образцовой, барышне, не опускающейся до оскорблений зрителя "правдой жизни". Каковой, признаться, хватило в этот вечер даже с избытком.

Нет ничего неестественнее "естественного" в балете! Условный жест в нем уместен столь же, сколь уместны тюники и высоко поднятые пачки. При этом: чем больше обнажены ноги танцовщицы, тем выше она может их поднять без ущерба для нравственного и эстетического чувств наблюдателей. Мы легко принимаем условность "лебедя", Одетты — не женщины, но и не птицы, в движениях которой нет ни одного бытового жеста, но с трудом смиряемся с "подробностью" и правдоподобием частного поведения какой-нибудь "дамы с камелиями". Печальная истина заключается в том, что погоня за "правдой" в истории от младшего Дюма обязана в пределе привести к картинке, рядом с которой и немецкое порно может померкнуть. Но разве Ноймайеру это указ? Разве воспитан наш "пролетарский зритель" в отвращении к "искренности"? Ничуть. И вот уже красавица и выдающаяся во всех отношениях Люсия Лакарра катается по полу в роскошном платье, имитируя животные страсти и животные же страдания от чахотки. Я готов смотреть на "половые упражнения" людей в купальниках — как это принято в современной хореографии: там любая двигательная практика условна, там даже в любовном экстазе сливаются механизмы. Но! Торжественность и освященность церемониалом длинного платья в ХХ веке не позволяет его носительнице вытворять, что вздумается хореографу, без оскорбления зрителя.

Это вот промежуточное стояние между эстетикой la belle epoque и сценическими приемами home porno и есть проклятие современного балета. Бoльшее, нежели откровенное безобразие contemporary dance! Этому "драматическому пороку" в равной степени следуют и Джон Ноймайер в своем "драмбалете" с любым названием, и Кеннет Макмиллан, отрывок из чьей "Манон" небесталанно разыграли Матье Ганьо и Людмила Пальеро. Страшно то, что на таком балете воспитано поколение потребителя. Ушедшего от холодного аристократизма и чуточку небрежного дендизма с его кристаллическим аскетизмом жеста к "теплому" сопереживанию: посидели, посмотрели, поревели вдоволь, ушли довольные.

Правда наших переживаний — обман: Ноймайер и Макмиллан манипулируют нами, они — фабрика по производству зрительских соплей!

Однако даже Ноймайер преображается, когда берется за нечто более абстрактное, чем "Дама с камелиями". В своих "драмбалетах" он редко поднимается до обобщений, рассказывая обычно незамысловатый анекдот, часто печальный, но судеб мироздания не касающийся. Но что происходит с хореографом, когда он покидает "поле быта", мы знаем и из его "Чайки", с успехом шедшей на сцене театра Станиславского и Немировича-Данченко, и даже из фрагмента его балета "Лилиом" на музыку Леграна, который в концерте исполнили Алина Кожокару и Карстен Юнг. Дисциплина, отточенность обобщенного жеста — вот и получилась история "вообще" как любовный сюжет. Прекрасный номер!

Воля ваша, но мне ничуть не близки люди, пытающиеся в балете двигаться "как в жизни". Нельзя не заметить, что как только танцовщик покидает область нарочито условного жеста, он становится смешон своей избыточной "искренностью". Даже "общегражданская" жестикуляция с необходимостью окрашена индивидуальностью, а любить отдельного гражданина, согласитесь, менее естественно, чем презирать все человечество!

Невероятно, но более, чем Ноймайер и Макмиллан, соответствующими классическому наследию выглядели Жан-Кристоф Майо и Мауро Бигонцетти, чьи, скорее экстравагантные, нежели сдержанные номера, в исполнении Бернис Копьетерс—Оскара Саломонсона и Людмилы Пальеро—Матье Ганьо соответственно поднялись до высот "рассказа о мире", не потеряв свойств подлинности в пространстве собственного танца.

В физике такая красота присуща так называемым самосогласованным системам, а что может быть красивее природы, описанной языком математики?

И последнее.

Что там с боем мужчин? Разумею Полунина и Васильева. А ничего. Ничья: каждый из их почитателей остался при своем — любители игр в "искренность" и "удаль" сохранили верность Ивану, ценители gentle style насладились дисциплинированностью, возведенной в принцип даже в ущерб зрелищности, Сергея. Два мира...

Рекомендуем к прочтению:

Апостроф

Музон

АЗИАТСКИЙ ЛОСК

ПРИЗРАК НА БРОДВЕЕ

МОЛ ЧУН

Реклама

Комментарии

Nikolay36 , time datetime="2012-10-24 04:57:56.771071" 24.10.2012 04:57 time