Газета Завтра 991 (48 2012)

Э.Л. Эта приставка говорит о самостоятельности, независимости государства. Если мы говорим о внешней политике, то это должна быть российская политика, а не пляски под дудку западных стран. У нас удивительная история! Но нам постоянно внушают чужие интересы, такой гипноз идет: мы всем что-то должны. На самом деле мы должны только одно — проводить свою национальную политику, которая выгодна нам, а не Соединенным Штатам, Объединенной Европе или кому-либо еще. Национальная политика — это та политика, которая устраивает все группы населения страны. В этом смысле я нахожусь с Прохановым в одной лодке, мы не можем себе позволить угождать одним группам и объявлять войну другим. Невозможно превратить Россию в какое-то моноэтническое государство, которым окажется чернозёмная область. У нас же говорят сегодня: "Хватит кормить Кавказ". За этим лозунгом стоит куда более постыдный пораженческий лозунг: "Давайте отделим Кавказ, давайте избавимся от Кавказа". Это — сепаратизм, а не национализм.

"ЗАВТРА". История ныне запрещенной НБП стала частью политической истории России, очень ярким её эпизодом, надо сказать. За короткий период существования эта организация пережила несколько взлётов и падений. Часть ребят оказалась в тюрьме. Что с ними сейчас? Какие произошли с ними идейные трансформации? 

Э.Л. Пиковый период был в конце 2004 года. У нас единовременно оказались в тюрьмах 59 человек. Это очень много. Сейчас — 7 человек. Происходит движение: кто-то выходит, кто-то садится. Конечно, не все остались в рядах. В 2007 году НБП была запрещена, но по отдельности нам никто не запрещал заниматься политикой. Поэтому мы ею занимаемся, в том числе уже в рядах другой партии — партии "Другая Россия". 

Далеко не все, вышедшие из тюрем, из лагерей, опять вернулись в политику. Кто-то сломался. Но таких немного. Я по пальцам могу пересчитать, где-то десяток человек. Все остальные в случае необходимости обязательно придут и протянут руку помощи. Так часто уже бывало, это просто удивительно. Ни одна другая партия такого не знает. Было у нас несколько предателей, но громогласных, упоенных собой — таких практически нет. Большинство — с нами. Иногда я вдруг вижу их на каких-то наших больших праздниках, это сотни людей, таких уже поседевших даже. Конечно, это трогательно, такая верность... 

Но надо сказать, изменилось время. Почему у нас сейчас сидит меньше людей? Власть не стала более жестокой, нет, — она стала более хитрой. Например, в 2005 году у нас шел огромный процесс в Никулинском суде над 39 нацболами. Во время суда они сидели в трех железных клетках. Конечно, зрелище было ужасающее и влияющее на умы. С тех пор власть многому научилась. Она берет, отбирает двух-трех в каждом деле и судит. Сейчас массовых процессов нет — власть боится массовых процессов. 

Дальше. Если в начале 2000-х, до 2005 года примерно, еще не все СМИ были под каблуком власти, то сегодня — все. В таких условиях коэффициент полезности акций прямого действия, к сожалению, снизился. Тогда СМИ доносили подвиги ребят до населения, а сейчас это невозможно. Сейчас вынуждены искать более приемлемые в условиях государства способы борьбы. Мы и так слишком дорогой ценой платили за свою политическую деятельность. 

"ЗАВТРА". Эдуард Вениаминович, у вас был опыт "хождения в либералы" или, точнее, в гости к либералам. Вы вышли оттуда с определенным опытом. Эта "новая оппозиция" — какие у нее сильные стороны и какие слабые? Каковы перспективы "болотного" движения?

Э.Л. Вопрос большой и ответ, видимо, тоже будет большим. Когда я вышел из лагеря в 2003 году, ко мне первые пришли коммунисты из КПРФ и сказали: "Давайте сотрудничать". Мы ответили: "Да, давайте". И вот 2003-й, 2004-й, 2005-й — мы сотрудничали. Мы собирались как минимум два раза в месяц. Собирались Иван Иванович Мельников, я, Володя Линдерман, Соловьев или кто-то еще. И на таком достаточно высоком уровне (поскольку Мельников — заместитель Зюганова) мы вели между собой диалог и пытались сотрудничать.