Газетайна

– Да спи давай, я кому сказала!

…

– Мам!

– Ну что такое?

– Ну, можно мы вон то облако себе возьмем, оно на лошадку похоже?

– Нельзя!

– Ну, мам, ну почему-у?

– Ну, потому что пролетели уже!

– Мам, а давай вернемся?

– Не вернемся.

– Мам, ну пожа-а-алуйста!

– Не вернемся. Спи давай.

– Мам, а расскажи сказку?

– Ну, давай… Высоко-высоко в небе был остров, он плыл по воздуху, и больше вокруг ничего не было, ничего-ничего… И был там король, и королева тоже была, и не было у них детей… и полюбил король простую девушку из народа, и у них родился сын… мальчик с волосами цвета луны… И пожелал король сделать его своим наследником… и прогневалась королева, и повелела сбросить девушку и её сына с края земли… и летели они много дней и много ночей… а что дальше было, я не знаю… спи…

Лето большое, и мяч большой, и пляж большой

Раз.

Два.

Три.

Мы играем в мяч.

Я.

Ты.

Он.

Ловкий мяч взлетает над пляжем, выше, выше, выше, и уже непонятно, то ли это мяч, то ли само солнце.

Мы каждый день играем в мяч на пляже, все лето, благо, лето большое, и мяч большой, и пляж большой.

Я.

Ты.

Он.

Мы играем в мяч.

Мы еще не знаем, что нельзя.

Нельзя – потому что я живу в простом доме, хожу в простую школу, ты живешь на роскошной вилле, и осенью тебя повезут в элитный интернат, а он живет в трущобах, которые карабкаются по склонам гор, цепляясь друг за друга, и не умеет читать и писать.

Но мы играем в мяч, мы бросаем его друг другу – я – ты – он.

Тут, главное, не уронить мяч, не дать ему коснуться земли, не потерять мяч, не потерять самого себя.

Ты чуть мешкаешь, чуть не выпускаешь мяч из рук, – чуть не разбиваешься в новой машине, которую подарил тебе отец, хотя у тебя еще нет прав, но кого это волнует.

Раз.

Два.

Три.

Мяч взлетает над летним пляжем, мяч большой, и пляж большой, и лето большое.

Я чуть не выпускаю мяч из рук, чуть не попадаю под автобус по дороге домой из школы, ай, ах, какие-то доли секунды, какие-то миллиметры, – все обошлось.

Мы играем в мяч.

Я.

Ты.

Он.

Мы еще не знаем, что нельзя, потому что тебе подарят роскошный особняк, в котором ты будешь жить, ни в чем себе не отказывая, он будет ночевать на улице, вот так, с подушкой и одеялом, на островке безопасности, потому что ему больше негде будет спать, меня ждет служба где-то там, меня будут учить стрелять, и – налево, к-ррругом!

Он чуть не роняет мяч, его чуть не убивает шальная пуля в какой-то перестрелке на улице, какие-то доли секунды, какие-то миллиметры, – ему повезло, даже странно, что ему повезло.

Мы играем в мяч.

Раз.

Два.

Три.

Я.

Ты.

Он.

Играем на летнем пляже.

Пляж большой, и мяч большой, и лето большое.

Мы еще не знаем, что нам нельзя, потому что я живу в простом доме и хожу в простую школу, ты живешь на роскошной вилле, где лестница со второго этажа спускается в бассейн, он живет в трущобах, где дома карабкаются друг на друга, цепляясь за пустоту.

Раз.

Два.

Три.

Ты чуть не роняешь мяч, когда озверевшая толпа рвется на богатые виллы, осколок стекла пролетает мимо твоего виска, – он чуть не выпускает мяч, когда я стреляю в него, рвущегося на виллу моего хозяина, – я понимаю, что кто-то из нас непременно уронит мяч, но кто это будет, я не знаю…

Тху Тхи Ту Мот

НАЙДЕТСЯ ВСЕ

Мот – один.

Тху – осень.

Тхи – поэма.

Ту – звезда.

Тху Тхи Ту Мот.

Одинокая осенняя поэма звезд.

Одинокая звездная поэма осени.

Поисковик услужливо подсовывает лица, лица, лица, почему я их не различаю, почему не могу найти ту, единственную. Наконец, спохватываюсь, что я делаю, что делаю…

ПЕРЕВОДЧИК. ВЬЕТНАМСКИЙ.

Осень поэма

Вылезает какое-то непонятное Mt m`ua thu b`ai th sao – переношу в поисковик, бережно, чтобы не растерять ни знака – поисковик осыпает меня золотом осени, опять не то.

Тху.

Тхи.

Ту.

Мот.

Щелочки глаз.

Волосы черным водопадом.

Смех… не было никакого смеха, короткая улыбка – и все.

«Дримнайт».

Ночная мечта.

Или мечта ночи.

Корабль, рассекающий волны.

Семь ночей.

Как в какой-то сказке, где на седьмую ночь должно случиться что-то… что-то… не знаю, что, не помню ни одной сказки…

– Тет, – говорит Тху Тхи Ту Мот.

Мне не по себе, только начал привыкать к бесконечным т,т,т, а тут нате вам, снова —

– Тет.

– Праздник первого утра, – говорит Тху Тхи Ту Мот.

С трудом понимаю, что новый год, с трудом понимаю, что последний день последнего месяца лунного календаря.

– Первый день весны, – говорит Тху Тхи Ту Мот.

Я не понимаю, какая может быть весна в феврале, это откуда-то из детства, когда зима осточертела дальше некуда, и ноешь, ну пусть весна, ну пожа-алуйста, пусть весна, и все только смеются, ну что ты, ну какая весна в феврале…

А вот.

Весна в феврале.

Кокос.

Манго.

Папайя.

Виноград.

Тху Тхи Ту Мот говорит, надо еще что-то пятое.

Несу апельсин, Тху Тхи Ту Мот бледнеет, меняется в лице, говорит, это не к добру. Мне самому не по себе, что принес что-то не к добру, я же не хотел.

Тху Тхи Ту Мот сетует, что празднует вдали от дома, это тоже не к добру, надо чтобы с семьей.

Укол ревности, сердце кровоточит.

С семьей…

Тху Тхи Ту Мот перечисляет, мама – ме, папа – ча, бабушка – ба, дедушка – онг…

Перевожу дух.