Газетчик

– Что и в баню ко мне больше не придешь?

– Посмотрим. Может и приду. Как вести себя будешь.

– Я плохая девчонка, товарищ милиционер, я плохо себя вела, отшлепайте меня.

– Ладно, хватит уже. Ты можешь узнать, с кем встречалась Шарова?

– А чего узнавать, я и так знаю. С Лешкой Зуевым из десятого «б».

– Ты уверена?

– Конечно, уверена. Она с ним английским занималась, готовила его к экзаменам. Только они там не английским занимались.

– Ты это точно знаешь?

– Куда уж точнее.

– Она тебе сама об этом говорила? Или это просто сплетня?

– Пшеницын, вот ты представитель власти, а сердце женщины не понимаешь. Мы такие вещи сердцем чувствуем. Конечно, они трахались. Это всегда видно со стороны.

На краю сознания Пшеницына зародилась какая-то тревожная мысль. Он старался ее удержать.

– Подожди-ка. А что касается нас с тобой. Это тоже видно со стороны?

Аня задумалась.

– Я думаю, видно.

– То есть ты думаешь, что Пергамент про нас все поняла?

– Может быть и поняла.

– Фак.

– Она ничего не докажет.

– А ей и не надо ничего доказывать.

– Ладно, все, расходимся. Это была глупая идея – прийти сюда.

– А я тебе что говорила?

Пшеницын махнул рукой и вышел из спортзала.

Он вошел в учительскую и положил ключ перед Ольгой Николаевной. Пергамент сидела за столом у окна, погрузившись в какие-то бумаги. Но было видно, что ни черта она в этих бумагах сейчас не видит. У нее были красные уши, и вся она кипела. Нужно было срочно залить этот пожар, пока не рвануло.

Пшеницын наклонился к Ольге Николаевне и негромко сказал:

– Дайте нам пару минут.

И показал глазами в сторону Пергамент. Ольга Николаевна кивнула и тихонько выскользнула из кабинета. Пшеницын подошел к Пергамент, взял стул, с грохотом пододвинул его к столу и сел напротив Пергамент. Она вздрогнула, но не подняла на него глаза.

– Людмила Ивановна, я прошу прощения за то, что я сегодня…

– Не нужно этого, – оборвала его Пергамент, – вы делаете свою работу, я – свою.

– Вот об этом я и хотел поговорить.

Пергамент наконец посмотрела на него.

– Говорю сейчас неофициально, – начал он и замолчал. Пауза длилась.

– Слушаю, – сказала Пергамент.

– Еще раз подчеркиваю, – говорю совершенно неофициально. Более того, если вы кому-то передадите мои слова, я скажу, что этого разговора никогда не было.

И снова замолчал, глядя прямо в маленькие черные глаза Пергамент.

– Хорошо, – сказала она, тем самым принимая его условия.

– Пропала Нина Шарова.

Лицо Пергамент ничего не выражало.

– Об этом будет официально объявлено в течение нескольких часов. Будет розыск, ориентировки и так далее. Вот об этом я и говорил с Аней Трубниковой. Мне нужно было кое-что узнать.

– Узнали?

– Да. То есть нет.

– Как это?

– Пропала молодая, симпатичная девушка. Какие могут быть версии?

– Ее похитили, изнасиловали и убили, – уверенно сказала Пергамент, как будто было совершенно обычное дело.

– Все правильно.

– У вас есть подозреваемый?

– На этот вопрос я вам не отвечу. Но вместо этого я задам вам один вопрос.

– Спрашивайте.

– У вас ведь работает учитель географии Кораблев…

– Он еще преподает асторономию.

– Окей. Пусть будет астрономию. Мне это фиолетово. Я слышал, он недавно развелся с женой? И живет один?

– Да. Его жена вышла замуж за Бокова.

– А вот этого я не знал. Давно?

– На прошлой неделе.

– У Кораблевых был ребенок?

– Да, мальчик. Три года. Боков собирается его усыновить.

– Очень интересно, – Пшеницын встал, – спасибо вам за помощь. Прошу вас о моем визите и нашем с вами разговоре никому не рассказывать.

– Это все, что вы хотели мне рассказать?

– Я и так уже слишком много рассказал, Людмила Ивановна. Надеюсь, дальше этих стен наш разговор не уйдет.

– Можете не сомневаться, Павел Сергеевич.

Выйдя из учительской, Пшеницын двинулся было к выходу, но потом развернулся и зашел в туалет. Войдя в помещение, он уперся спиной в дверь, а ногой с размаху ударил по раковине. Край раковины, на котором было нацарапано «Пшеницын – чмо» откололся. Пшеницын поднял его и выбросил в открытую форточку. Когда Пшеницын вышел из туалета, он чуть заметно улыбался.

Когда он спустился вниз по лестнице, которая была предназначена для подъема, прозвенел звонок. Все двери кабинетов открылись разом. Из дверей выбегали школьники и бежали в столовую, бросая портфели на ходу. Школа наполнилась криками и разговорами.

Пшеницын был уверен, что его план по отвлечению внимания Пергамент от него и Ани сработает. Но даже не подозревал, к каким последствиям он приведет.

Глава 9

Пшеницын вернулся в райотдел и сразу поднялся к Соловьеву. Он собирался рассказать ему о том, что пропавшая Нина встречалась с Алексеем Зуевым. Но начальник не дал ему и рта раскрыть.

– Сегодня в Шиченгу приехал журналист из «Русского севера». Будет писать про это дело. Я эту газету знаю. Они не ограничатся официальной информацией. Этот газетчик будет копать и наверняка постарается найти какую-нибудь гадость про нас или администрацию. Я их манеру знаю. Они всегда стараются привлечь читателей за счет того, что ругают власть.

– У нас свобода слова, – неопределенно сказал Пшеницын.