Газетчик

Человек продолжал размахивать своим флагом. И вдруг Андрей понял, что это не флаг. Он кинулся к человеку и схватил палку, собираясь отнять ее. Но человек неожиданно крепко вцепился в палку и оттолкнул Андрея. Андрей едва удержался на ногах.

– Отдай.

Человек посмотрел на Андрея. У него были пустые синие глаза, как будто наполненные изнутри формальдегидом. Это был местный сумасшедший.

– Ты врот, – сказал он.

– Отдай палку, – повторил Андрей.

– Не отдам, – сказал сумасшедший. – Ты врот.

– Хочешь сигарету? – спросил Андрей.

– Давай, – сказал сумасшедший.

Андрей достал распечатанную пачку.

– Мама заругает, – сказал сумасшедший.

– Мы ей не скажем, – сказал Андрей.

– Дай. – Сумасшедший бросил палку и вытянул руку.

Андрей протянул ему пачку.

– «Ява», – сказал сумасшедший.

– «Ява», – подтвердил Андрей и отдал ему пачку. Сумасшедший схватил ее и смял в руке. – Ты врот, – сказал он Андрею.

– Тебе тоже не хворать, – сказал Андрей. Сумасшедший развернулся, потом наклонился и схватил свою палку, на конце которой по-прежнему болталась зеленая тряпка.

– Эй, мы же договорились! – крикнул Андрей.

– Ты врот! – крикнул сумасшедший и бросился наутек.

Андрей побежал за ним. Сумасшедший увидел, что Андрей гонится за ним, остановился и замахнулся палкой.

– Убью! – крикнул он. Андрей отступил назад. Сумасшедший с размаху опустил палку на то место, где секунду назад стоял Андрей. Палка ударилась о землю и переломилась. Сумасшедший отбросил оставшийся у него в руках кусок и с достоинством удалился, бормоча под нос: «Ты врот. Убью».

Андрей схватил зеленую тряпку. Да, он не ошибся. Это было оно. Зеленое платье Нины Шаровой, которое он сегодня утром видел на фотографии. Андрей засунул руку в карман платья. Пусто. В другой. Пусто.

Платье он свернул, как мог, – так, чтобы его можно было держать в одной руке.

Следы сумасшедшего четко отпечатались на свежем снегу. Андрей пошел по этим следам. Вот здесь он стоял и размахивал своей палкой. Вот здесь упал.

По следам Андрей дошел до реки. У воды следы останавливались. Вот здесь он нашел платье. Андрей посмотрел в воду. Там что-то было. У самого берега.

Андрей подошел и наклонился. Листок бумаги. Он плавал в воде, держась краешком за поверхность. Андрей протянул руку и аккуратно подложил ее под листок. Ледяная вода обожгла ладонь. На листке было что-то написано. Андрей поднял руку, приподнял листок и прочел: «В моей смерти прошу винить Людмилу Ивановну Пергамент».

Андрей перечитал записку. Еще раз. И еще. Боль от холода в руке становилась нестерпимой. Андрей медленно вытянул руку с запиской из воды. Как только он это сделал, промокшая бумага рассыпалась. Андрей сжал ладонь в кулак, пытаясь ее удержать, но мельчайшие клочки бумаги проходили между пальцами. Записка превратилась в кашу, которая так и осталась плавать у берега.

44

Валера Шаврин, поминутно оглядываясь и приседая, шел через поселок. Не заметить его было невозможно – настолько подозрительным выглядело его поведение.

Но на улице в этот час никого не было. Дети в школе, взрослые на работе. Валера успешно добрался до школы, перелез через забор, прошел через кусты и подошел к баку. Встал на кирпичи, зацепился кончиками пальцев за край бака, подтянулся, залез. Несколько секунд сидел наверху, тяжело дыша. Крышка бака была покрыта слоем окурков и засохшими плевками. Ружья не было.

Валера осмотрелся и выбрал окурок пожирнее. Пошарил по стене, нашел спрятанные в щели пару спичек и чиркаш – оторванную боковую поверхность спичечного коробка. Закурил. Сел на край бака, свесив ноги.

Ружье, о котором говорил Пшеницын, исчезло. Значит, он не может выполнить его поручение и убить мальчишку. И тут Валере пришла в голову другая мысль. А что, если он убьет самого Пшеницына?

Валера докурил, спрыгнул с бака, подошел к сваленной в углу груде досок и выдернул из верхней доски гвоздь-сотку. Подобрал валявшийся здесь же кусок целлофана. Наверное, он остался от разобранного парника. Целлофан намотал на гвоздь, чтобы удобнее сидел в руке. Пару раз взмахнул рукой.

Если воткнуть в глаз – самое то. Главное, подойти к Пшеницыну поближе и ударить, когда он не будет этого ждать.

45

Зуев снова остался дома. И снова сходил в магазин и вернулся с бутылкой водки. Выпил три рюмки подряд и стал ходить по квартире, заглядывая во все углы.

Он не очень понимал, что делает. Просто методично обыскивал квартиру, периодически прикладываясь к бутылке. Сознание его постепенно затуманилось, движения стали замедленными.

Когда дело дошло до комнаты сына, он двигался уже как зомби. Если бы его сейчас спросили, что он делает, он не смог бы ничего ответить. Открыл шкаф, провел рукой по висящим там вещам. Потом встал на колени и заглянул под кровать. Стоя на коленях, подполз к окну и отдернул занавеску.

Нина стояла за занавеской. Зуев поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх, щурясь от уличного света, который падал в лицо. Нина смотрела на него. И вдруг он улыбнулся.

– Мама, – сказал он, – ты вернулась.

И заплакал.

Нина медленно протянула руку и погладила Зуева по голове.

46