Газлайтер. Том 4 (СИ)

Быстро одеваюсь, бросив взгляд на спящую альву. Вчера мне Лена рассказала об их посиделках в кафе. А Лакомка всё же умница. Та еще озорница, но умница. От души поразвлекалась с Камилой, вдоволь позлила брюнетку, но от легенды не отошла ни на шаг.

Спускаюсь в столовую. За огромным столом сидит угрюмый Степан и ест мюсли, залитые ряженкой. Заглянув на кухню, я окликаю повариху, чтобы приготовила яичницу с беконом, а также подала хлеб с пудингом. Обожаю абрикосовый пудинг тети Тамары. Если вы не пробовали — то советую.

— А что пить, Даня? — по-свойски обращается ко мне пышная женщина в фартуке. — Чаёк с сахаром?

— Можно, кофе, только сахара побольше, тетя Тамара.

— Ну это понятно, — хмыкает женщина. — Когда бы главный сладкоежка отказался от сладкого кофе.

Возвращаюсь в столовую и усаживаюсь на свое место. В ожидании завтрака достаю мобильник и пробегаюсь по журналу звонков. Пусто, ну и славно.

— Выспался герой-любовник? — бурчит Степан, косо глянув на меня.

— Да, — осторожно отвечаю. Отчим явно не в духе.

— Удивительно, — хмыкает царский охотник, после чего делает шумный глоток горячего кофе из его любимой гигантской кружки. — Полночи визжали, скакали и всё равно выспался?

— Хм, — чувствую неловкость. — С чего ты взял?

— Кровать скрипела, — бросает Степан. — Расшатал ты ее знатно. От того и вывод, что «скакал». А про «визжал», надеюсь, пояснений не надо?

— Нет. — Черт, кто же знал, что в доме отсутствует нормальная шумоизоляция…. Подождите! Это что же получается! Я уже давно с Леной провожу ночи у себя в комнате, и значит ли это, что всё это время мои родители нас прекрасно слышали?

— Что молчишь, Даня? — допытывается до меня тем временем Степан. — Постеснялся бы!

— Молчу я от растерянности, — смотрю на него внимательно. — Что-то я не помню таких упреков после того, как с Леной ночевал.

Степан еще большое угрюмится.

— С Леной вы вели себя тихо, намного тише, — выдает отчим. — Да и Лена — твоя девушка, тут сам бог велел, как говорится, совет да любовь. Ну а с Лакомкой вы перепугали даже охрану. Это я не придумал, мне посреди ночи звонили патрульные. Мать бы пожалел, Даня. Ирина всю ночь боялась, что вы там друг друга задерете.

Мда, Лакомка очень темпераментная особа. Ну а мне гордость не позволяла уступить этой блондинистой «кошке» и проиграть постельный марафон.

Не знаю, какого вывода от меня ждет отчим. Но я отношусь к услышанному сугубо прагматично.

— Значит, нужно поставить в моей комнате нормальную шумоизоляцию, — пожимаю плечами.

— Даня, — наставническим голосом произносит Степан. — Ты понимаешь, что так поступать не совсем правильно. Лакомка — иномирянин, женщина другого вида. Ты даже не знаешь, может ли она забеременеть от тебя.

— Не думаю, что она горит желанием завести ребенка, — отвечаю, вспомнив, как грустила альва по своей дочери.

— А если всё же забеременеет и родит больного малыша? — дожимает Степан. — Никто не знает, кто появится из союз альвы и человека. Ты, конечно, можешь сказать, что вы предохраняетесь. Но я не об этом, а о том, что мы ничего не знаем об альвах, — он вздыхает. — Пойми, мы все любим Лакомку. Но ее физиология нам неизвестна. Вдруг она после десятого секса с тобой сойдет с ума и откусит тебе голову, как самка богомола?

— Отец, — морщусь я. — Ты сейчас вылил на меня ведро предрассудков. Сознание Лакомки открыто мне полностью. Я помог ей вернуть человеческое обличье, я ставил ей щиты, я уже побывал в ее воспоминаниях везде где только можно. — На удивленный взгляд Степана поясняю. — Мы поселили ее у нас дома, ради безопасности всех нас пришлось пожертвовать конфиденциальностью ее личной жизни. В общем, я знаю многое о Лакомке. Уверяю, она не откусит мне голову, ребенка мы пока тоже не собираемся рожать. Волноваться не о чем.

Степан некоторое время молчит, опустив взгляд на кружку с черным, как деготь, кофе.

— Ну вы это…хотя бы потише резвитесь, ладно? — выдает отчим. — Мать вся извелась. Придумай как сделать так, чтобы мы вас не слышали. И патрульные тоже.

— Обязательно, — чувствую небольшое смущение. — Честно, не знал, что так получится. Больше подобного не повторится.

— Хорошо, — Степан отодвигает пустую чашку и встает. — А с Ириной я постараюсь поговорить, чтобы она поменяла мнение насчет вас двоих.

— Спасибо. — Действительно спасибо. Мне вот совсем не хочется говорить об этом с матерью.

Степан еще задерживается.

— Кстати, Даня, а с альвой это как… — он резко замолкает. В столовую заходит Тамара с моим завтраком.

— Что с альвой? — смотрю вопросительно на отчима, пока кухарка сервирует стол передо мной.

— Потом обсудим, — он невозмутимо отворачивается и уходит.

Я же принимаюсь за горячую яичницу. Через четверть часа, когда еду на базу, мне звонит Лена:

— Даня, а ты не общался с Антониной Павловной после того, как спас нас?

— Нет, а что такое?

— Ее нет в школе. Нам алгебру срочно заменили черчением, — взволнованно поясняет девушка. — Я ходила в учительскую, но там сказали, что до Антонины Павловны не смогли дозвониться.

— Или она не берет трубку, — добавляю.