Газлайтер. Том 6 (СИ)

— Он — мразь, — твердо заявляет Морозова и поджимает губы. — Полное ничтожество. Но это не меняет того, что биться с ним сейчас очень опасно. Ты должен отказаться от поединка, Данила.

Я думаю несколько секунд. Хотя что тут думать?

— Нет.

— Даня, ты мне не веришь? — округляет глаза Маша. — Это точно «зверобой»! Мы проходили в институте последствия маготропных веществ: лопнувшие капилляры в глазах, повышенная венозность…

— Маш, я тебе верю, — заверяю ее. — Но что я действительно должен сделать — это проучить Паскевича. Он не остановился перед наркотиками, чтобы навредить мне. А значит, в будущем совсем слетит с тормозов. Его необходимо осадить.

Морозова вздыхает, но принимает мои аргументы. Пожелав мне удачи, девушка уходит. Я же дожидаюсь Змейки. Хищница в никабе проходит сквозь стену и, подняв маску, строит гневную гримасу:

— Жррать пилюли, — докладывает четырехрукая. — Глаза кррраснеть, зрррачки ширрре.

— Понятно, — киваю.

Дело в том, что я сразу заподозрил Паскевича в жульничестве. Слишком рано он захотел реванша, а значит, придумал себе «костыль» в помощь. Вот я и поставил Змейку следить за раздевалкой княжича на всякий случай. Сидя в стене, она и подглядела, как он уминает «зверобой». Ну и Маша тоже подтвердила эту версию, спасибо княжне.

— Что ж, Димка, — усмехаюсь, доставая из сумки больше пластырей. — Не хочешь драться по-честному, да и отлично! Зато мы узнаем, чья химия круче. Змейка, помоги, пожалуйста наклеить пластыри.

— Я — Матть выводка, — Горгона вынимает из-под покрывала когтистые руки и начинает помогать.

Лепим мне на спину двадцать пластырей, затем я пью микстуру производства Лакомки. Лекарство немного усилит мой контроль над псионикой. Ну и последний штрих — «включить» Егора.

— Если меня ранят, сворачивай кровь, но несильно, — даю короткую инструкцию.

— Что значит «несильно»? — недоумевает «кровник».

— Значит, чтобы из раны текло, но при этом я не умер, — ввожу его в ступор еще больше. Но я верю в парня — он разберется.

Быстро одеваюсь, опоясываюсь ножнами с навахой и возвращаюсь в зал. Морозовы с друзьями приветственно машут мне. Со стороны Паскевича, не считая телохранителей, пришла только Зина — сидит вся печальная и бледная. Сам Дмитрий уже топчется на арене и машет клинком. Княжич злобный как черт. И немудрено — ведь, по нашему уговору, сейчас ему придется извиняться передо мной прямо на глазах княжон Лопухиной, Меньшиковой и, конечно, Морозовой.

Не задерживаясь, я взбираюсь на арену. Вблизи могу рассмотреть рожу Паскевича во всей красе. Мда, ну и видок. Красные белки глаз, расширенные вены на лице и шее. И как вишенка на торте — на щеке багровый кровоподтек в форме тонкой ладони. Похоже, Маша врезала ему с усилением.

— Тебе бы сниматься в фильме ужасов, — бросаю взгляд на простой меч в руке княжича. — А папин клинок тебе в этот раз не доверили?

— Зачем ты их привел?! — орет Паскевич, указывая пальцем на улыбчивых княжон. — Мы так не договаривались!

— Мы никак не договаривались, — пожимаю плечами. — Извиняйся давай.

Я киваю Алисе с Василисой и Паскевичу мигом приносят микрофон.

— Я извиняюсь, — рычит княжич яростно. — Доволен?

— За что? — уточняю.

— За то, что обозвал тебя ничтожеством, — выдавливает он из себя.

— Ага, теперь повтори это еще девяносто девять раз, — киваю. — Или мне отказаться от боя?

Паскевич выдыхает воздух, набираясь терпения. Но деваться ему некуда. Раз уже принял «зверобой», то надо идти до конца. А иначе он просто зря посадит свои каналы. Хотя, по-моему, он в любом случае сделал страшную глупость.

— Я извиняюсь за то, что назвал тебе ничтожеством, — рычит Паскевич, как раненный бык. — Я извиняюсь….

До нас доносится смех барышень. Лопухина с Меньшиковой вовсю угорают над Паскевичем, только Маша с тревогой наблюдает за нами.

Паскевич багровеет от ярости, но продолжает повторять:

— Я извиняюсь за то, что назвал тебе ничтожеством. Я извиняюсь за то, что…

Пока он декларирует мантру, я через Дар сканера изучаю его энергетическое наполнение. Ого. Накопитель Паскевича буквально расперло вширь, и весь этот резервуар переполнен энергий. Каналы тоже разбухли, как толстые канаты, и сейчас они усиленно всасывают окружающую энергию. Представляю, насколько жуткий отходняк ему предстоит. Да зачем представлять — я и так знаю, благодаря памяти Мастера-Каменщика. Будет неделями лежать как овощ, а потом еще начнутся и долгоиграющие последствия: отторжение большого потока энергии и задержка развития. Страшная цена за полчаса драки. Стоит ли глупая месть всего этого? Видно, ответ для княжича Паскевича — да.

— Я закончил, Вещий, — рычит Паскевич.

— Еще пятнадцать раз, — возражаю. — Я тоже считаю. Надурить не выйдет.

Зыркнув яростно, он продолжает повторять, чем вызывает веселый смех барышень и хохот Морозова с Шереметьевым.

— Теперь точно всё, — Паскевич швыряет микрофон в сторону. — Начинаем.

— Не торопись, — я подхожу к микрофону и подбираю его. — Сначала ты дашь слово, что наш следующий бой состоится ровно через два дня.

— Что?! — удивляется он. — Зачем?!