Газогенератор (Части 1-3)

Под низким арочным сводом, что соединял этот мрачный острог с пышущим беззаботной жизнью Ленинградом, въехал тупоносый «Газон». На кузове брезентовая будка, по бортам красные звёзды и надпись «Коммендатура». В это время года всё дороги города покрыты грязной кашей раскисшего солёного снега. Эта противобледенительная мера превращала любой грузовик в грязнючее чудевище, заляпаное и с нависающек косматой бородой сосулек под брюхом. Контрастом ко всем остальным машинам, казалось что комендантский «Газ» подготовили к параду – всё блестит, грязи нет даже в рифлёнке колёс, да и сами колёса похоже начищены солдатской ваксой, как сапоги. А что – гуталин казёный, а арестантская рабсила дармовая. Вообще эти машинки были весьма известны любому военнослужащему-питерцу. О них ходили легенды и слагались курсантские песни. Ведь обычно там ездил усиленный комендатский патруль – гроза любого «самоходчика» и источник бесчисленных неприятностей пусть даже в законном увольнениии. Обычно курсанты предпочитали от комендантских патрульных машин без разговоров убегать в первую попавшуюся подворотню, нежели потом стоять и оправдываться от их беспочвенных придирок вроде нечёткой отмашки при отдании чести. Уж куда проще объяснить ошарашеной девушке, почему галлантный кавалер, который только что манерно вёл её под руку, вдруг повёл себя столь странно, бросившись наутёк и забрызгав её новый плащ грязью, чем дать ответ патрулю на вопрос: «почему у вас такой счастливый вид, позорящий советского военнослужащего?» Сява ухмыльнулся и полез в легендарную машину. Толстый майор-комендант молча наблюдал за ним из окна своего кабинета. Но вот вылизанный «Газон» тронулся, и комендант громко выругался:

– Чёрт! Не поймёшь этих медиков. То просят посадить, а как посадил, так сразу умоляют отпустить! Бардак, а не служба!!!

– Метро и конец карьеры (Глава 14)

Штаб Академии располагался в одном из самых старых петербургских зданий – длиннющая жёлтая постройка обрамлялась тёмным гранитным парапетом и кучей белых толстенных колон. Штаб был увенчан здоровым зелёным куполом и изгибался сразу по трём улицам гигантской буквой "П". В серединке этой "П" за вычурным забором был просторный сквер, где стояли лавочки вокруг бронзового пямятника медицинской тематики, а с фронтона, что над парадным входом, в направлении Политотдела грозным взором смотрел Ленин и бодро реяло красное знамя. И Ленин и знамя были всего лишь барельефами орденов, которыми эту Академию кто-то наградил. Может то был Совнарком, может Политбюро, а может и сам Сталин – рядовым курсантам не сообщали, по чьей прихоти на дома ордена вешают. Штабной дворик, как обычно называли тот сквер, сиял чистотой и был безлюдным – никто никогда на тех лавочках не сидел. Ещё бы, нашли дураков перед глазами начальства без дела ошиваться.

Подполковник Тумко дураком не был, а поэтому ошивался без дела спрятавшись за колоной, где нервно курил сигаретку. Он ещё вчера побывал в КГБ, где ему вручили чемодан его непутёвого подчинённого, правда уже без ломика и фомки. Сегодня вот вызвали в Штаб и поставили задачу – как только сержанта Деркачёва привезут с гауптвахты, то немедленно сопроводить его по такому-то адресу, где им вместе следует поступить в распоряжение главного санитарного врача города. А у Тумко сегодня занятия, аж две группы, и ещё на следующий семестр учебный план доделать надо. Ладно занятия – можно попросить адъюнктов или аспирантов, пусть молодежь учится преподавательскому делу, развивает в себе педагогический талант. А вот план… Его ведь ещё на прошлой неделе представить следовало. Прогневить своего начльника, полковника Щербина, доцент не боялся. Стая канцелярских крыс из Учебного отдела Академии куда хуже одного профессора. Эти сразу побегут к генералу Яковлеву, вот мол завуч кафедры Биологии вам всю работу срывает. А генералы такое не любят. Яковлев, он же в том отделе начальник, и если скромный подполковник Тумко заведует всего лишь учёбой на одной кафедре, то тот по всей Академии. Значит в сто раз бОльший начальник. И кабинет у него недалеко от Политотдела. Замолвит во гневе словечко, а тем только дай зацепку – до свидания Ленинград, здравствуй противочумный отряд в песках Средней Азии или где-нибудь в горах Алтая…