Газпром. Новое русское оружие

Президент спустился с трибуны и медленно пошел к дверям по проходу между кресел. Справа и слева от него поднимались со своих мест депутаты и шли за президентом следом, вон из зала. Двое, трое, десятеро, двадцать человек, тридцать… На лице спикера Съезда Руслана Хасбулатова мелькнул испуг: что, если президенту, как тогда, в августе 91-го во время путча, удастся повести за собой людей, добиться самороспуска Съезда и перевыборов депутатов? Пятьдесят человек, семьдесят, сто. Они шли к дверям. Сто пятьдесят, сто восемьдесят, двести. Но остальные продолжали сидеть на своих местах. Спикер успокоился. Вместе с президентом съезд покинули всего двести депутатов. Кворум сохранился. Ельцин проиграл.

Гайдар говорит, что политические взгляды большинства депутатов на Съезде были аморфны. Большинству просто было легче оставаться сидеть в креслах, чем участвовать в отчаянных политических демонстрациях. Гайдар говорит, что если бы подготовить депутатов, то зал покинули бы больше половины народных избранников, и Съезд бы самораспустился. Но Ельцин все еще не верил, что популярность его падает от того, что в магазинах подорожала сметана. Он все еще верил, что россияне способны предпочесть сметане свободу и демократию. И он проиграл.

В последующие дни оставшиеся на Съезде депутаты приняли множество поправок к Конституции. Согласно этим поправкам, власть президента в стране становилась номинальной, силовые структуры поступали в распоряжение парламента. Это не отражало реальных настроений в армии и милиции, войска опять, как в августе 91-го, готовы были разделиться и направить штыки друг на друга. Россия опять оказалась на пороге гражданской войны.

Через пару дней Ельцин пригласил Гайдара и попросил его участвовать от имени исполнительной власти в Конституционном совещании. Во избежание гражданской войны спикер Съезда Руслан Хасбулатов, премьер правительства Егор Гайдар и председатель Конституционного суда Валерий Зорькин собрались, чтобы найти компромисс между законодательной и исполнительной ветвями власти. Формулу компромисса опять же предложил Гайдар. Он предложил, что уйдет в отставку, а за это Съезд отменит ограничивающие президентскую власть конституционные поправки и вынесет ельцинскую конституцию на всенародный референдум. Новый премьер-министр, по предложению Гайдара, должен был быть избран рейтинговым голосованием из нескольких кандидатур.

Конфликт интересов

Вице-премьер правительства Виктор Черномырдин в Съезде не участвовал. Он курировал топливо и энергетику и не видел никакого смысла в политической возне, которой большую часть своего времени посвящали Гайдар и Ельцин. Черномырдин считал, что нужно заниматься делом. Он уважительно относился к Гайдару, считал его реформы необходимыми, но не мог понять, как это возможно, чтобы премьер участвовал в закулисных переговорах и не отвечал на звонки «вертушки», телефона экстренной правительственной связи.

– Гайдар не только по «второй вертушке» не отвечал, – вспоминает Черномырдин. – Он даже по «первой вертушке» не отвечал. Как это так может быть? Я вице-премьер. Если я звоню по «первой вертушке», значит у меня что-то важное.

По «второй вертушке» руководители государства звонят друг другу через секретарей. По «первой вертушке» – напрямую. Для воспитанного советской системой Черномырдина не ответить на звонок «первой вертушки» было невозможно.

И вот 13 декабря 1992 года в кабинете Черномырдина зазвонила «первая вертушка». Звонил Ельцин. Он сказал:

– Виктор Степанович, нам не удастся удержать Гайдара, приезжайте на Съезд.

14 декабря на съезде произошло мягкое рейтинговое голосование. Депутаты выбирали из четырех предложенных кандидатур. В рейтинговом голосовании 637 голосов набрал секретарь Совета безопасности Юрий Скоков, 621 голос набрал вице-премьер Виктор Черномырдин. Другие два кандидата – Егор Гайдар и директор «Автоваза» Владимир Каданников – с большим отрывом отставали от лидеров.

Наступила пауза. Президент Ельцин очевидно не мог назначить премьер-министром Гайдара, съезд не поддержал бы президента, война исполнительной и законодательной ветвей власти разыгралась бы с новой силой. Ельцин мог отдать правительство Скокову, то есть, в конце концов, силовикам, или Черномырдину, то есть, по большому счету, – Газпрому. И Ельцин колебался.

Во время перерыва в маленький совмещенный с президентской ложей кабинет Ельцина пришел Гайдар. Он посоветовал Ельцину прекратить борьбу за сохранение правительства либералов. Но и не предлагать Съезду Скокова, а предложить Черномырдина.

– Если вы остановитесь на Черномырдине, – сказал Гайдар, – я скажу своим коллегам в правительстве, что они имеют моральное право остаться и работать с новым премьером.