ГЧ

Потом Ридан с одним из главных своих соратников-ассистентов — Иваном Лукичом, худощавым, седым старичком, опытнейшим анатомом и хирургом, или с Викентием Сергеевичем, талантливым физиологом, специалистом по крови и внутренней секреции, уходили в «свинцовую». У входа их уже ждала горка клеток. Здесь же стояли Тырса, облаченный в белый халат, и еще один лаборант. Все исчезали за дверью, открытой и потом вновь защелкнутой профессором.

Там начиналось колдовство, за которым утвердилось удобно-обтекаемое, ридановское название: «физиологическая градуировка генератора». Смысл ее состоял в том, чтобы установить, какие физиологические функции вызывает в организме животного каждая волна «ГЧ».

Круглая шкала, сконструированная Виклингом, обнимала собою весь диапазон биологических микроволн, излучавшихся генератором. Она позволяла разделить этот диапазон на двести тысяч долей, то есть получить двести тысяч разных, точно фиксируемых волн. С точки зрения физиологической это не так уж много: одни большие полушария человеческого мозга заключают в себе миллиарды клеточек — центров нервной деятельности. Правда, они в большинстве случаев сочетаются в группы, объединенные общим родом работы. Это спасало положение, ибо двести тысяч волн представляли собой сложнейшую задачу. Ридан уже рассчитал: чтобы выяснить физиологический смысл каждой волны, ему с одним «ГЧ», даже располагая большим штатом сотрудников-физиологов и сотнями подопытных животных, понадобилось бы не менее шести лет, при восьмичасовом рабочем дне!

Некоторую небольшую часть шкалы Ридан уже «отградуировал» в первые же дни. Ему посчастливилось: среди самых низких частот, с которых он начал свою «градуировку», оказалась целая серия волн, контролировавших основные вегетативные функции — дыхание, работу сердца, сосудов и другие.

Как и следовало ожидать, начало исследования этой невидимой страны было особенно богато новыми интереснейшими наблюдениями. Ридан делал одно открытие за другим.

Прежде всего оказалось, что самые примитивные функции организма соответствуют наиболее низким частотам в диапазоне волн «ГЧ». Похоже было, что развитие функций, их усложнение в процессе эволюции шло параллельно возникновению все более высоких частот в нервной системе. Затем подтвердилось наблюдение, очень испугавшее профессора в ту «ночь чудес»: соответствие между волнами и функциями, установленное для животных одного класса, было негодным для представителей другого. «Неужели, — думал Ридан, — в каждом зоологическом классе назначение частот иное? Если так, то вся эта „градуировка“ на животных окажется бесполезной для главного — для человека!»

Но скоро профессор успокоился: он выяснил, что каждый класс требует только некоторого сдвига шкалы, введения определенной поправки, постоянной для всех волн.

Тогда он стал определять эти поправки для разных классов. В лаборатории, кроме кроликов, собак и других млекопитающих, появились самые разнообразные животные — моллюски, рыбы, лягушки, насекомые, змеи, птицы…

Были найдены и другие интереснейшие закономерности. Каждая из них требовала специальной серии исследований и в эти первые дни работы с «ГЧ» Ридан не скупясь уделял им необходимое время, то и дело прерывая свою «градуировку».

Сейчас все пошло иначе. Ридан уже не отвлекался, какие бы новые мысли не приходили ему в голову. Он просто спешил. Да и сама работа его приняла какие то необычные для профессора, упрощенные формы. Он уже не ждал, как прежде, — иногда по часу и больше, — если действие новой волны никак не сказывалось на поведении животного и, очевидно, скрывалось в каких-то внутренних, медленно протекающих в организме процессах. «Внешние» реакции обнаруживались почти мгновенно: после щелчка выключателя «ГЧ» животные покорно ложились, чесались, испытывали разные виды возбуждения, напрягали непроизвольно отдельные мышцы или целые группы их — и все это в зависимости от положения стрелки на шкале: достаточно было малейшего изменения настройки генератора, чтобы тотчас изменилось и влияние луча. Состояния, вызванные облучением длились неизменно, пока действовал генератор; с выключением его — одни реакции исчезали так же мгновенно, как и появились, другие длились некоторое время. Мощность излучения, регулируемая особой ручкой, по-видимому, никак не отражалась на виде реакции, но, возможно, сказывалась едва заметно на интенсивности ее проявления. Этого Ридан пока не выяснял.

Но если влияние очередной волны не обнаруживалось через пять минут, Ридан пропускал запись в своей тетради: эти волны будут расшифровываться потом, во «втором туре» градуировки; теперь его интересовали только быстро наступающие реакции организма.

— Почему? — спросил его как-то Николай. Он частенько навещал профессора, с большим интересом наблюдая за его поистине волшебной работой.