Где апельсины зреют

— Тогда сядемъ въ коляску и велимъ насъ везти въ самый лучшій ресторанъ.

— Зачѣмъ же въ самый лучшій? Въ самомъ-то лучшемъ бокъ нашпарятъ, возразилъ Николай Ивановичъ.

— Ахъ ты, Боже мой! Да вѣдь я на сваяхъ больше восьмидесяти франковъ выиграла, такъ чего-же сквалыжничать?

— Да что ты все выиграла, да выиграла! Ты считай, много-ли теперь отъ этихъ восьмидесяти франковъ осталось. Вѣдь ты цѣлый ворохъ покупокъ сдѣлала.

— Ахъ, жадный, жадный! А ты не считаешь, что я тебѣ и Ивану Кондратьичу по всей заграницей переводчицей? Въ Парижѣ жидъ переводчикъ предлагалъ свои услуги — я отказала и вездѣ сама. Жиду-то по пяти франковъ въ день нужно было платить, да поить кормить его, а черезъ меня мы безъ жида обошлись. Коше! обратилась Глафира Семеновна къ извощику. — Ну, шершонъ бонъ ресторанъ. Ву саве? Монтре ну.

— Oh, oui, madame…

Извощикъ, учтиво приподнявъ шляпу, полѣзъ на козлы.

— Садитесь, господа, садитесь… скомандовала Глафира Семеновна мужчинамъ.

Всѣ сѣли въ коляску и поѣхали. Ѣхать пришлось недолго, извощикъ сдѣлалъ два-три поворота, выѣхалъ на Place du Jardin Publique и остановился передъ извѣстнымъ рестораномъ London-House.

XVI

Ресторанъ London-House былъ самый лучшій и самый дорогой въ Ниццѣ. Приноровленный исключительно къ иностранцамъ, онъ щеголялъ, кромѣ французской кухни, русскими и англійскими блюдами. Русскимъ здѣсь подавали семгу, балыкъ, свѣжую икру, щи, борщъ, кашу, пироги, дѣлали даже ботвинью, хотя кислыя щи, которыми ее разбавляли, походили скорѣй на лимонадъ, чѣмъ на кислыя щи; англичанамъ предлагался кровавый ростбифъ и всевозможныхъ сортовъ пудинги.

Когда супруги Ивановы и Конуринъ усѣлись за столикъ и привычная прислуга услыхала ихъ русскій говоръ, съ нимъ сейчасъ-же подошелъ распорядитель ресторана съ карандашемъ, записной книжкой и во фракѣ, и прямо предложилъ на обѣдъ “tchi, kacha, koulibiaka et ikra russe”. Глафира Семеновна не сразу поняла рѣчь француза и недоумѣвающе посмотрѣла на него, такъ что ему пришлось повторить предложеніе.

— Господа, онъ самъ предлагаетъ намъ щи, кашу и кулебяку… Здѣсь русскія блюда есть, обратилась она къ мужу и Конурину.

— Да неужели?! воскликнулъ Конуринъ. — Во французскомъ-то ресторанѣ?

— Во-первыхъ это не французскій, а англійскій ресторанъ. Вонъ на карточкѣ написано “Лондонъ-Гусъ”, а Лондонъ городъ англійскій. Предлагаетъ… Говоритъ, что и икра есть на закуску… Хотите?

— Да конечно-же! откликнулся Николай Ивановичъ… Англійскій ресторанъ… Молодцы англичане! Никогда я ихъ не любилъ, а теперь уважаю.

— Щей, каши и кулебяки можешь подать, мусью? радостно обратился къ распорядителю Конуринъ и, получивъ отъ него утвердительный отвѣтъ, похлопалъ его по плечу и протянулъ руку, сказавъ:- Мерси, мусью. Тащи, тащи скорѣй все, что у тебя есть по русской части! Водка рюссъ тоже есть?

— Mais oui, monsieur.

— Ловко! Еще разъ руку!

Распорядитель сдѣлалъ знакъ гарсону и тотъ засуетился, уставляя столъ приборами.

Была подана бутылка водки въ холодильникѣ со льдомъ, свѣжая икра также во льду, семга; затѣмъ слѣдовали кислыя щи, правда, приправленныя уксусомъ, но все-таки щи, каша и добрый кусокъ разогрѣтой кулебяки, смахивающей, впрочемъ, на паштетъ. Ивановъ и Конуринъ жадно набросились на ѣду.

— Вотъ ужъ не ждали и не гадали, а на русскія блюда попали! говорилъ Конуринъ. — Молодецъ извощикъ, что въ такое мѣсто привезъ! И вѣдь странное дѣло: заходили въ русскій ресторанъ и ничего русскаго не нашли, а тутъ попали въ англійскій — и чего хочешь, того просишь.

— Смотрите, даже черный хлѣбъ подали, указывала Глафира Семеновна.

Николай Ивановичъ попробовалъ хлѣбъ и сказалъ:

— Ну, какой это черный! На пряникъ смахиваетъ.

— Однако, нигдѣ заграницей мы и такого не видали.

Распорядитель ресторана то и дѣло подходилъ къ нимъ и предлагалъ еще русскія блюда. Глафира Семеновна переводила.

— Онъ говоритъ, что здѣсь въ ресторанѣ даже блины съ икрой можно получить, но надо только заранѣе заказать, — сказала она.

— Блины съ икрой? Ловко! Зайдемъ, зайдемъ… Непремѣнно зайдемъ въ слѣдующій разъ, отвѣчали мужчины.

— Et botvigne russe, monsieur…

— Ботвинья? Завтра-же будемъ на этомъ мѣстѣ ботвинью хлебать. Ахъ, англичане, англичане. Распотѣшили купцовъ! Ловко распотѣшили, лягушка ихъ забодай! — бормоталъ Конуринъ. — Не зналъ я, что англичане такое сословіе. И вино красное какое здѣсь хорошее, съ духами…

— А это ужъ здѣсь въ ресторанѣ сами по своему выбору поставили. Я сказала только бонъ вэнъ, чтобъ было хорошее вино, — отвѣчала Глафира Семеновна.

— Шато-Марго. Ну, что-жъ, я думаю, что мы не зашатаемся и не заморгаемъ, ежели еще третью бутылочку спросимъ, — сказалъ Николай Ивановичъ. — Надо Лондонъ-Гусъ поддержать.

— Вали! Я радъ, что до русской-то ѣды дорвался, — откликнулся Конуринъ. — Правда, она все-таки на французскій манеръ, но и за это спасибо.