Где Бог когда я страдаю?

Медики признают: в конечном итоге именно отношение к страданию и определяет, как человек его переживет. Профессор психологии и психиатрии Роберт Адер полагает, что практически все заболевания имеют психологическую подоплеку: «Теория инфекционных заболеваний не в состоянии объяснить, почему люди болеют. Если бы все дело было только в вирусах и бактериях, то в любом офисе все сотрудники заболевали бы гриппом одновременно. Я не могу понять, почему один заболевает, а другой — нет».

Альберт Швейцер любил говорить, что болезни у него не задерживаются, потому что он их не жалует. А вот еще одно его наблюдение: «Иногда важнее понять, каков человек, подхвативший вирус, чем то, какой вирус он подхватил». Внутренняя готовность может оказать решающее влияние на то, как мы переносим боль и страдание. Более того, благополучные в данный момент люди, зная, какие ресурсы нужны, чтобы преодолеть страдания, способны оказать помощь страждущим.

Я начал эту книгу с истории Клавдии Клэкстон, которой пришлось сражаться с раком. Я спросил у Клавдии и ее мужа Джона, как случилось, что тяжелое испытание их сблизило. Ведь большинство семей в тяжелые времена распадаются.

Вот что мне ответил Джон: «Я тогда был помощником больничного капеллана. Я постоянно видел тяжелобольных и умирающих людей. Это только в кино супруги, которые всю жизни ссорились, перед лицом серьезной опасности забывают все раздоры. В реальной жизни не так. Когда приходит беда, все особенности отношений между супругами проявляются рельефнее. Нас с Клавдией соединяла глубокая любовь. У нас не было секретов друг от друга, поэтому кризис только сплотил нас. Мы не позволили гневу и обвинениям вторгнуться в наши отношения. Болезнь Клавдии заставила ярче проявиться те чувства, которые нас связывали, и усилила их».

Опыт Джона показывает: лучший способ подготовиться к испытаниям — укреплять отношения с людьми в благоприятные периоды жизни. Невозможно выстроить прочный фундамент отношений в одночасье — для этого нужно время.

Школа страдания

Только прошедший через страдания, может помочь другому и чему–то его научить. Но чужая болезнь, особенно если она неизлечима, у здорового человека, как правило, вызывает отторжение. Как мы себя ведем, встречаясь с тяжелобольным? Отводим глаза — нам страшно встречаться с ним взглядом. Мы дергаемся и суетимся, даем пустые обещания («Звони, если что…»), ведем пустые разговоры. А что мы можем сказать? И нужно ли что–то говорить?

Мне находиться рядом со страдальцами нелегко. Посещение больных — для меня пытка. Стоит мне переступить порог палаты, как я тут же замыкаюсь в себе. Наверно это связано с запахом. Запах антисептиков пробуждает во мне ужасные воспоминания из детства — как мне удаляли гланды. Даже приветливая улыбка медсестры в коридоре мгновенно переносит меня в прошлое: я вижу огромную тетю в белом халате, которая нависает надо мной с пластиковым мешочком в руках — она хочет украсть мое дыхание!

Несколько лет я был погружен в какую–то профессиональную шизофрению — я писал и говорил о страдании, но сам вида чужих страданий не выносил. И вот я решил отбросить это неприятие и научиться быть рядом со страдальцами. Как раз в это время у моего друга диагностировали очень редкую и страшную форму рака. Врач сказал Джиму, что в истории медицины известны лишь двадцать семь таких случаев. Все двадцать семь заболевших прошли курс лечения. Двадцать шесть из них умерли. Перед Джимом лежал путь в неизвестность, которой ему суждено было пройти в одиночку.

Тогда ему было чуть за тридцать, а после его женитьбы еще не прошло и года. Совсем недавно они с женой проводили медовый месяц на яхте в Карибском море. Что волновало Джима до болезни? Он делал карьеру, увлекался горнолыжным спортом, предвкушал счастливую семейную жизнь. И вдруг перед ним открылась совсем иная перспектива — смерть. Джиму нужна была помощь.

По просьбе Джима я стал вместе с ним посещать группу психологической поддержки, собиравшуюся в ближайшей больнице. Люди ходят в такие группы по разным причинам: одни — чтобы повысить самооценку, другие — чтобы научиться общаться с людьми, третьи — чтобы преодолеть зависимости. В эту группу, которая называлась «Ни дня напрасно» приходили смертельно больные люди. Для них слова «неизлечимая болезнь» означали конкретный диагноз: онкология, рассеянный склероз, гепатит, мышечная дистрофия и тому подобное. Для каждого члена группы жизнь была сведена к двум основным задачам: выжить, а если не получится — подготовиться к смерти.

Первая встреча произвела на меня тягостное впечатление. Группа собралась в комнате ожидания. Мы все уселись на дешевые пластиковые стулья оранжевого цвета -' видимо, яркий цвет должен был поднимать настроение. По коридору санитары, скучая, провозили каталки с больными. Хлопали двери лифта. Периодически начинал вещать громкоговоритель. Я пытался не обращать внимания на эту обстановку.