Где Бог, когда я страдаю?

Но вскоре эти игры обернулись для него проклятием. Вызвав в воображении мяч, Брайан потом никак не мог от него отделаться. Или вместо мяча он начинал вдруг ощущать лезвие бритвы. Оно насквозь прорезало его ладони. Конечно, это происходило в воображении, но мозг воспринимал реальный болевой сигнал. Какое–то время ему казалось, что в кончики пальцев ему вкручивают металлические шурупы.

Ночью начинались другие кошмары: мерзкие и назойливые видения. Будто он как муха ползает по стенам и по потолку. Или видения без смысла и картинок — на Брайана наваливались бесформенные глыбы ужаса. А после ночных кошмаров наступало утро. И это было еще страшнее: ведь в отличие от ночного кошмара, от действительности не уйти.

Хуже, чем галлюцинации, были для Брайана приступы депрессии. Они начинались без всякого предупреждения. Брайан видел, как его сильное тело ссыхается и съеживается от бездействия. Он вынужден был тупо рассматривать одни и те же стены. Раз за разом он предпринимал отчаянное усилие — пытался заставить мышцы слушать команды мозга. И каждый раз после очередной неудачи Брайан еще глубже погружался в бездну отчаяния. Он кричал врачам: «Хватит! Ничего не получается. Я не могу больше так лежать — я больше не вынесу. У меня нет больше сил. Все напрасно…» И речь его прерывалась рыданиями.

Когда накатывали тошнотворные приступы депрессии, Брайан хватался за то немногое, что у него осталось. Рядом с ним были его девушка и его семья. За него переживали тысячи людей по всему миру. Каждый день по часу и больше родители читали ему письма и открытки со словами поддержки. Читали до тех пор, пока к горлу не подступал комок. Мужчина семидесяти девяти лет написал: «Мое тело уже отслужило свой срок, но спинной мозг работает исправно. Если бы я мог отдать его тебе…»

Мировое спортивное сообщество тоже не осталось в стороне. В Советском Союзе в честь Брайана выпустили специальную медаль. Футбольная команда из Канзаса сыграла благотворительный матч, чтобы помочь Брайану с оплатой медицинских расходов.

Однако настал момент, когда уже ничто не помогало Брайану справиться с депрессией. Врачам нечем было его утешить — люди с такими травмами, как у него, на ноги не встают. Выбраться из пучины отчаяния ему помог разговор с участниками конференции спортсменов–христиан. Брайан больше часа разговаривал по телефону со спортсменами, тренерами и другими людьми, имеющими отношение к спорту. Их вера в исцеление зажгла искру веры и в душе Брайана.

Как свидетельствует сам Брайан, через три месяца после несчастного случая он уверовал. Он понял: надеяться можно только на чудо. Никакие усилия воли не заставят его мышцы работать. Чтобы хоть что–то изменить, нужно оживить омертвевшие нервные клетки спинного мозга. Медицина этого не умеет. Брайан отдавал себе отчет в том, что вера в Бога — это не сделка: «Господи, исцели меня — а я буду Тебе верен». Богу нужно было верить просто потому что Он — Бог. И Брайан отважился.

Он начал творить молитву, которая не прекращается до сих пор. Десятки, сотни, тысячи раз он обращался к Богу с одной и той же просьбой. Однако его молитва оставалась без ответа. Он взывал к Богу и в ожесточении, и с отчаянной мольбой, и со страстью, и в бессилии. За него молились многие — в церквях, в университетах, в спортивной среде. Одна и та же молитва звучала на разные голоса. Но она оставалась без ответа — такого ответа, которого ожидал Брайан, не последовало.

После трагедии прошло чуть меньше года. И Брайан сказал в интервью журналу «Лук»: «Вера — это необходимое условие, чтобы обрести одно из двух чудес. Одно из них — исцеление. Другое — душевный покой, если исцеления не происходит. Мне достаточно любого из них». Но сегодня Брайан изменил свою точку зрения: он согласен только на полное исцеление.

Мир Брайана

Чтобы встретиться с Брайаном, мне пришлось прилететь в Сиэтл, сообщить о своем прибытии и ждать, когда он будет в состоянии принять посетителя. Его жизнь во многом определяется болью, которая, как он говорит, «бывает до нелепости острой, а бывает просто мучительной».

Какая вера нужна, чтобы вынести годы страданий и безответных молитв? Со временем многие из тех, кто поддерживал Брайана, перестали молиться о его полном исцелении. Но только не Штернберги. Может быть, это семья духовных сверхчеловеков? Или они такие упрямцы? Именно об этом я размышлял по пути на первую встречу с Брайаном. Меня предупредили, что Штернберги ведут себя несколько странно: они отказываются признать реальное положение дел.