Где будет труп

— Я пишу пьесу для жены, — сказал он. — Вы, без сомнения, выяснили, что до замужества она была знаменитой Тилли Тулливер. Я уже написал парочку пьес под именем Седрика Сен-Дени — в свободное от работы время. А в новой пьесе действует странствующий парикмахер. Лучший способ уловить характеры и колорит — набраться собственного опыта.

— Понимаю, сэр.

— Надо было вам еще тогда все рассказать, — продолжал Мокэмб с видом искреннего раскаяния, — но я подумал, что можно обойтись без этого. Видите ли, я боялся, что буду выглядеть нелепо, если в Сити об этом узнают. Предполагалось, что я взял отпуск для поправки здоровья, и если бы мой партнер узнал, чем я на самом деле занимаюсь, он бы мог разозлиться. Так или иначе, показания я вам дал, а остальное не важно. Должен признаться, я с огромным удовольствием разыгрывал перед вами непутевого типа. Получилось вполне путно, не находите? Меня жена научила, конечно.

— Понимаю, сэр. — Ампелти тут же ухватился за ключевую подробность. — В таком случае ваш рассказ о встрече с Полем Алексисом — правда?

— Абсолютная, до мельчайших подробностей. Кроме, конечно, одного: у меня не было ни малейшего желания покончить с собой. На самом деле меня не слишком радовала перспектива ночлега в меблированных комнатах, подходящих для моего персонажа. Я, как мог, оттягивал недобрый час. Да, я состряпал для Алексиса рассказ о невезучем парикмахере, хотя и не брал у бедняги денег. Эту черту я не переступил. За ночлег заплатил собственной фунтовой купюрой. Но с тем вопросом про прилив вы меня почти поймали. Я увлекся живописными подробностями и сам себя перехитрил. — Он снова рассмеялся.

— Да уж, сэр. Заставили вы нас поплясать. — Инспектор посмотрел на листы рукописи, которые, как он понял, должны были подтвердить рассказ Мокэмба. — Жаль, что не поделились с нами своим секретом, сэр. Мы могли бы устроить все так, чтобы ничего не попало в газеты. Но если вы сейчас дадите новые показания, это все исправит.

Он склонил голову набок, будто прислушиваясь, и быстро добавил:

— Насколько я понимаю, ваши показания подтвердят то, что вы говорили на дознании? Вам нечего прибавить?

— Совершенно нечего.

— Не встречались ли вы когда-либо с этим мистером Генри Уэлдоном?

— С Уэлдоном?

— С тем человеком, которого я подвезла, — подсказала миссис Мокэмб. — Чья мать была помолвлена с погибшим.

— А, с ним? В глаза его не видел. Думаю, и сейчас не узнал бы при встрече. А он что, утверждает другое?

— Нет, сэр. Очень хорошо. Если хотите, я сейчас зафиксирую ваши показания. Только позову коллегу в свидетели, если вы не против.

Инспектор распахнул дверь. Должно быть, старший инспектор Паркер ждал на лестнице, потому что он немедленно переступил порог. Следом за ним вошли почтенного вида служанка и крупный полный мужчина с сигарой. Инспектор не сводил глаз с Мокэмбов. Жена казалась просто удивленной, но ее супруг изменился в лице.

— Скажите, миссис Стерн, — спросил Паркер, — видели ли вы этого джентльмена раньше?

— Да, сэр, как же, это ведь мистер Филд, который приезжал к мистеру Уэлдону в «Форвейз» в феврале. Я б его везде узнала.

— Так вот кто он, что ли? — сказал крупный мужчина. — Я думал, его зовут Поттс или Спинк. Так что, мистер Морис Вавазур, дали вы малышке Кон роль, в конце-то концов?

Мистер Мокэмб открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука. Инспектор Ампелти обменялся взглядом с сотрудником Скотленд-Ярда, прочистил горло, собрался с духом и шагнул к своей добыче:

— Альфред Мокэмб, он же Вильям Шик, он же Вильям Симпсон, он же Филд, он же Седрик Сен-Дени, он же Морис Вавазур, вы арестованы за соучастие в убийстве Поля Алексиса Гольдшмидта, известного также как Павел Алексеевич. Предупреждаю: все, что вы скажете, может быть записано и использовано против вас в суде.

Он вытер лоб.

С алиби или без алиби, но он сжег свои корабли.

Глава XXXIII Свидетельствует то, что было задумано

Ты видишь, как от заговоров тайных

Вздувается драконово яйцо?

«Книга шуток со смертью»[229]

Среда, 8 июля

— Я поседею, помяните мое слово, — заявил инспектор Ампелти. — Ни книжки, ни клочка бумаги, ни закорючки в блокноте… Хоть бы пузырек фиолетовых чернил… Он ловкач, если угодно. Свои письма всегда отправлял сам — по словам горничной, во всяком случае. Легко говорить, что он строил козни, — а попробуйте-ка это доказать. Вы знаете наших присяжных… Из них двоих дурак, конечно, Уэлдон, но он молчит. И у него дома мы ничего не обнаружим — Мокэмб ему ничего не доверял… Нет, его приятеля в Варшаве мы пока что не нашли… Знаю, знаю. Но тем не менее нам надо предъявить им хоть что-то похожее на обвинение. И поскорей. Есть такая штука, как habeas corpus… Совершенно точно ни один из них не мог оказаться на Утюге и зарезать Алексиса. И леди тоже не могла. Как-то странно арестовать трех человек и обвинить их в соучастии в убийстве, факт которого и доказать-то не можешь… Спасибо, милорд, не откажусь.