Где будет труп

Блондинке Дафне и брюнетке Хлое не терпелось обсудить подноготную покойного мистера Алексиса. Оказалось, что Дафна была его конфиденткой и могла дать подробный отчет о сердечных делах своего покойного партнера. Да, у него была девушка, но пару недель назад их связь прервалась по невыясненным причинам. Нет, это не имело отношения к миссис Уэлдон — с ней, говоря словами мистера Микобера[58], дело было «обеспечено». Нет, это, очевидно, был разрыв по обоюдному согласию, который, похоже, никого особенно не расстроил. Во всяком случае, не Алексиса, который, хоть и всячески демонстрировал положенное в таких случаях огорчение, на самом деле был донельзя доволен, будто провернул выгодное дельце. А упомянутая юная леди с тех самых пор появляется в обществе другого мужчины, вроде как друга Алексиса.

— Если спросите меня, то я скажу, что Алексис сам толкнул ее к этому парню, чтоб не мешала обделывать дела. — В речи Дафны крепкий кокни прорывался сквозь налет показной утонченности.

— Какие дела он обделывал? [59]

— Вот уж не знаю. Но в последний месяц у него что-то было на уме. Он очень важничал, прямо не подступишься к его величеству. «Увидишь, — он мне сказал, — только погоди немного». — «Уж конечно, — говорю ему. — Больно мне надо навязываться. Храни свои тайны, мне-то они точно не нужны». Я уверена, он вел какую-то игру. Не знаю какую, но от радости чуть не до потолка прыгал.

«Вот и миссис Уэлдон то же самое говорила, — подумала Гарриет. — Алексис готовил ей какой-то сюрприз. Правда, она истолковала это в свою пользу». Гарриет пустила еще один пробный шар.

— Разрешение на брак? — переспросила Хлоя. — Нет-нет, он бы из-за этого не радовался. Его никак не могла привлекать женитьба на этой противной старухе. Так ей и надо. Она осталась с носом. По мне, все это отвратительно.

— Мне ее жаль, — вставил Антуан.

— Тебе всегда всех жаль. А я считаю, что это гадко. Эти ужасные толстяки, которые так и норовят облапать девушку, тоже гадкие. Хорошо, что Грили — человек приличный, следит, чтобы они держали себя в руках, а то бы я давно все бросила. Но старуха! — Юная цветущая Хлоя состроила презрительную гримаску.

— Наверное, Алексис хотел обеспечить себе финансовое благополучие, — предположила Гарриет. — Я имею в виду, что танцор ведь не может всю жизнь танцевать? Особенно если он слаб здоровьем.

Она произнесла это неуверенно, но, к ее облегчению, Антуан сразу же горячо с ней согласился:

— Вы правы. Пока мы молодые и веселые, все хорошо. Но вскоре голова начинает лысеть, ноги начинают неметь — и конец! Управляющий говорит: «Все отлично, танцуете вы хорошо, но мои клиенты предпочитают кого помоложе» — hein?[60] И прощайте первоклассные заведения. Мы катимся, что называется, по наклонной плоскости. Поверьте, это огромное искушение — когда кто-то вдруг скажет: «Стой! Только женись на мне, и до конца своих дней ты будешь жить в богатстве и комфорте». И что в этом такого? Точно так же каждую ночь врешь, только теперь — жене, а не двум-трем десяткам глупых старух. И то и другое делается ради денег — так в чем разница?

— Да, наверное, мы все этим кончим. — Хлоя поморщилась. — Только Алексис так об этом говорил, что можно было подумать, будто он хочет романтики. Весь этот треп про благородное происхождение и пропавшее состояние, как в тех книжках, на которых он помешался. Настоящий герой романа — вот как он себя видел. Всегда хотел прославиться, этот ваш мистер Поль Алексис. Можно было подумать, что он делает одолжение даже полу, на котором танцует. А потом — раз! — прекрасный принц опускается до женитьбы на старухе ради денег.

— Ну нет, он не был таким уж скверным, — запротестовала Дафна. — Ты не должна так говорить, дорогая. Танцорам очень тяжко приходится. Да мы для всех все равно что грязь под ногами. Однако они тобой не побрезгуют, если дашь им хоть полшанса. Почему бы Алексису, да и любому из нас, хоть немного не отыграться? Как бы там ни было, он умер, бедненький, и о нем нельзя отзываться плохо.

— A, voilà, — сказал Антуан. — Он умер. Почему он умер? Никто не режет себе горло pour s’amuser[61].

— Этого я тоже не понимаю, — подхватила Хлоя. — Как услышала, сразу сказала себе: «Не похоже на Алексиса». У него духу не хватило бы такое сделать. Да он боялся мизинец уколоть. И не надо на меня так смотреть, дорогая, Алексис был настоящим нюней, и будь он мертв хоть десять раз, разницы никакой. Ты сама над ним смеялась. «Я по этой лестнице не полезу, боюсь упасть». «Я к зубному не пойду, вдруг он мне зуб вырвет». «Не тряси меня, когда я режу хлеб, я могу порезаться». — «Скажи пожалуйста, — говорила я ему. — Можно подумать, ты стеклянный».