Где бы ты ни был

Мы прислушивались к гулу и шорохам в гостиной. Кажется, там двигали мебель, но, что именно происходило, мы не знали. Увы, двери в спальни были закрыты.

Мою комнату на мгновение осветила вспышка молнии. Уриэль стоял недвижим, как и раньше, точно мертвый. Грянул гром. Если бы я мог пошевелиться, то содрогнулся бы.

«Ариэль, что сейчас будет?»

«Что-то очень плохое и злое. Соломон давно к этому готовился, собирал ковены, практиковал черную магию. А сегодня ведь ночь с тридцать первого на первое. Надо было догадаться, что он не случайно выбрал эту дату!»

«А что в ней такого?»

«Канун Дня Всех Святых… Кейси, дверь открывается! За мной пришли!»

Ее мысленный крик пронзил мне мозг, и я с новой силой стал вырываться из пут оцепенения. Тщетно. Я даже пальцем не мог пошевелить. Оставалось только беспомощно ловить рваные мысли Ариэли, попавшей внутрь ожившего кошмара.

Гостиная преобразилась. Ариэль не сразу поняла, куда ее поволокли: кругом было темно, только редкие вспышки молнии освещали помещение. Пентхаус, верхний этаж отеля, стал вершиной горы Броккен, откуда видны все царства земные в полной славе их.

Ариэль понесли к черному алтарю в противоположном конце комнаты, где уже ждал Соломон. Кроме него, здесь собрались и другие адепты. В темноте их лиц было не разобрать; Ариэль узнала только роскошную Катрин Ля-Вуазен. При виде девушки та улыбнулась и подмигнула ей.

Обострившимися в минуту опасности чувствами Ариэль ощущала присутствие кого-то иного. Гостиная буквально кишела некими невидимыми существами, которые обступали девушку все плотнее и плотнее.

Перед алтарем был установлен треножник с бронзовым блюдом, в котором тлели уголья. Соломон, облаченный в длинную белую мантию, стоял позади.

Приспешники Волхва сорвали с Ариэль одежду и положили девушку на алтарь.

«Кейси!» – взмолилась она полным ужаса голосом.

В гостиной царила тишина, если не считать раскатов грома, ритмичных, как бой гигантских барабанов. Соломон начал говорить – сперва шепотом (Ариэль не могла разобрать слов), потом все громче и громче:

– …собрались здесь в нужном числе, чтобы призвать тебя, князь и повелитель тьмы, властелин зла. Приди же и прими нашу жертву. Заклинаем тебя своей верностью и величайшими именами Бога богов, господа господствующих: АДОНАЙ, ТЕТРАГРАММАТОН, ИЕГОВА, ТЕТРАГРАММАТОН, АДОНАЙ, ИЕГОВА, ОТЕОС, АТАНАТОС, ИШИРОС, АГЛА, ПЕНТРАГРАММАТОН, САДАЙ, САДАЙ, САДАЙ, ИЕГОВА, ОТЕОС, АТАНАТОС, ЛИЦИАТ ТЕТРАГРАММАТОН, АДОНАЙ, ИШИРОС, АТАНАТОС, САДАЙ, САДАЙ, САДАЙ, КАДОС, КАДОС, КАДОС, ЭЛОИМ, АГЛА, АГЛА, АДОНАЙ, АДОНАЙ…

«Кейси, у него меч! Что-то приближается… Я чувствую. Оно уже почти здесь!»

Ее бессловесные вопли эхом отдавались у меня в черепе. Я рванулся еще раз, и незримые путы рассыпались, точно гнилой канат. Не устояв на ногах, я налетел на дверь и вышиб ее.

У противоположной стены располагался алтарь, на котором лежало нагое тело Ариэль. За ней стоял Соломон в белом одеянии. Огонь подсвечивал его лицо красным, а за спиной, будто тень, высилось нечто громадное и черное. В высоко воздетых руках Соломон держал меч.

– Стой!

От этого крика все присутствующие застыли в неестественных позах. Однако кричал не я.

В комнате был кто-то еще. В мерцающем свете возле алтаря возникла фигура – Катрин Ля-Вуазен, и ее грива горела ярче пламени. А затем рыжеволосой ведьмы не стало. На ее месте стоял Уриэль – маленький, сухонький, один против всех. Казалось, будто от него исходит сияние.

– Прочь, тени! – велел он, указывая рукой в сторону Соломона. Из вытянутого пальца ударил яркий луч. – Бегите от света, ведь он – ваша погибель! Порождения извращенного ума, сгиньте в ничто, откуда вы и пришли!

Следом он с пулеметной скоростью отчеканил цепочку из формул и уравнений, напичканных функциями и производными. По гостиной, сметая паутину, пронесся свежий, прохладный ветерок. Ариэль шевельнулась.

Громадная тень под светом из Уриэлева пальца испуганно сжалась у ног Соломона.

– Изыди! – сурово проговорил Уриэль.

Волхв пришел в себя.

– Ночь сильнее дня, тьма сильнее света, – пророкотал он. – Все склоняются перед властью, так склонись и ты!

Он силился вонзить клинок в тело Ариэли. Его сатанинская фигура в белом одеянии грозно возвышалась над седым, плешивым Уриэлем, однако тот не оставлял попыток вырвать меч из рук противника.

И все же лезвие медленно, но верно опускалось.

– Сенатор! – выкрикнул я.

Соломон поднял голову. В его глазах застыл испуг, на лбу выступила испарина.

– На этот раз пистолет не подведет! Он заряжен серебряными пулями, и на них написано твое имя, Сенатор!

И я сделал то, что мечтал сделать вот уже больше двенадцати часов: нажал на спусковой крючок. Рукоять несколько раз лягнула запястье. Пули вошли в одеяние Соломона; он покачнулся. Меч в его руках наклонился было вниз, но тут же выпрямился.

Сухо щелкнул боек. Патроны кончились.

– Свет! – закричал Уриэль. – Да изгонит он тьму!

Помещение залило ослепительно ярким светом. Молодой человек – швейцар, что дежурил на входе в Хрустальный зал, – стоял у выключателя, удивленно смотря по сторонам. Остальные тоже не понимали, что происходит.